Пэлем Вудхауз - Том 13. Салли и другие

��Понятно. Так называемое пакетное соглашение.�� Тут я в ужасе смолк. Память моя вдруг заработала, и я вспомнил, почему короткие бачки, о которых шла речь, показались мне знакомыми.�� Троттер?�� воскликнул я.

Тетя неодобрительно охнула.

��Не ори, пожалуйста. У меня чуть не лопнула барабанная перепонка.

��Но вы сказали, Троттер?

��Ну да, я сказала, Троттер.

��А этого Перси фамилия не Горриндж?

��Несомненно так. Он сам это признает.

��Тогда мне очень жаль, старушка, но я к вам приехать никак не смогу. Упомянутый Горриндж не далее как позавчера пытался стрельнуть у меня тысячу фунтов на постановку пьесы, которую он лично соорудил из книжки Флоренс. Я его просьбу беспощадно отклонил. Так что сами видите, получилась бы большая неловкость, встреться мы с ним во плоти. Я бы не знал, куда глаза девать.

��Если это все, что тебя смущает, выкинь из головы. Флоренс сказала, что он раздобыл эту тысячу еще где-то.

��Вот это да! У кого же?

��Она не знает. Он держит это в секрете. Сообщил просто, что деньги достал и можно ставить. Поэтому не бойся с ним встретиться. Да даже если он и считает тебя первым гадом на земном шаре, тебе-то что? Разве мы не все такого мнения?

��Н-да, в этом что-то есть.

��Значит, приедешь?

Я в сомнении прикусил губу, вспомнив про Чеддера по прозвищу Сыр.

��Ну, что ты молчишь, бессловесный?�� строго спросила моя тетя.�� Говори.

��Я думаю.

��Перестань думать и ответь толком. Если это поможет тебе принять положительное решение, замечу, что Анатоль сейчас в наилучшей форме.

Я вздрогнул. Раз дело обстоит так, безусловно, было бы безумием отказаться от места за пиршественным столом.

До сих пор я лишь мельком упоминал этого Анатоля, но сейчас воспользуюсь случаем и сообщу, что его продукцию надо самому отведать, чтобы в нее поверить, степень ее совершенства никакими словами не передашь. После того как приготовленный Анатолем обед растаял у тебя во рту, расстегиваешь жилет и, отдуваясь, откидываешься на спинку стула в полном убеждении, что сверх этого жизнь уже ничего больше не может тебе подарить. Но не успел опомниться, как наступает вечер и подают ужин, еще того неописуемее, и ты испытываешь блаженство, настолько близкое к райскому, насколько способен пожелать здравомыслящий человек.

Ввиду всего вышесказанного я счел, что, как бы ни выражался и как бы ни поступил Сыр Чеддер, обнаружив меня если и не совсем бок о бок с его возлюбленной, то все же в непосредственной близости от нее, однако на риск разбудить в нем зверя придется пойти. Конечно, малоприятно быть разорванным на тысячу кусков рукой стопудового Отелло, который потом еще спляшет чечетку на твоих останках, но если в желудке у тебя при этом находится созданная Анатолем Timbale de ris de veau Toulousiane,[22] неприятные ощущения в значительной мере сгладятся.

��Еду,�� сказал я.