Голова сахара. Сербская классическая сатира и юмор - Йован Стерия Попович

— Нет, нет, — отнекивался Иво, — у тебя, поп, складнее выходит… Твоя очередь.

Все стали кричать:

— Поп Перо! Перо! Говори же, поп!

Поп Перо встал и провозгласил действительно хорошую здравицу в честь начальника. Приукрасил все так, что, ей-богу, лучше быть не может! Мол, во Владимирацах и во всем уезде с прибытием начальника наступило благоденствие. Урожаи пшеницы повысились; овцы по двойне приносят; пчелиные рои не улетают; не стало ни гусениц, ни ворон, ни галок, которые губят сады и посевы. Прекратились пожары, наводнения, град, засуха, и водворились «благодать и изобилье вина и плодов земных». И все это с тех пор, как в этот край приехал «благородный, трудолюбивый, усердный и редкостный начальник-патриот, — да продлится долгие годы его правление на счастье верных сынов нашей страны, которые умеют ценить и уважать заслуги людей. Многая лета!» И все хором повторили «многая лета»; Джюко выстрелил из пистолета, а цыгане так неистово закричали и заиграли туш, что даже в другом селе квочки вскочили с навозных куч, на которые они беззаботно улеглись, и испуганно закудахтали, а цыплята прижались к ним и, пряча свои, еще голые, головенки, запищали… Даже живности домашней ясно было, что творятся какие-то чудеса.

Так они пировали у Давида почти до сумерек. Некоторые гости стали понимать, что выпито уже достаточно, и говорили другим, что пора по домам. Давид предлагал выпить еще по одной на дорожку. Поп Перо произнес еще одну столь пылкую здравицу, что цыгане охрипли, крича свой клич, а гости подняли такой шум, какого, наверно, не бывало даже на цыганских пирах, а не то что на христианских. Тут Джюко должен был выстрелить из пистолетов, да так громко, как никогда на своем веку не стрелял и стрелять не будет, но именно в эту минуту пистолеты молчали. Начальник из себя вышел от злости, что Джюко не поддержал веселья. Нахмурив брови, он бросился к окну и завизжал: «Куда он делся? Стреляй, эй!» А Джюко в эту минуту прощался с каким-то крестьянином; крестьянин пошел вдоль сливового сада, закинув за спину торбу, из которой выглядывала голова сахара. С начальника мигом слетел весь гнев, хотя он еще для вида хмурился.

— Эй, ты что там делаешь?! — крикнул он и погрозил Джюко пальцем.

— Сейчас, сейчас, господин начальник, я здесь! — ответил Джюко, кивнув и сторону крестьянина, потом поднял оба пистолета и, крикнув изо всей мочи, выстрелил в воздух.

— Да здравствует Джюко! — заорали гости.

— Выпьем за здоровье Джюко! — подойдя к столу и взяв чарку, сказал начальник.

Все схватили свои чарки и выпили за здоровье Джюко. Снова заговорили, что пора идти.

И снова Давид предложил выпить еще по одной «на дорожку». Так, собираясь разойтись, гости выпили за здоровье Симы, учителя, за здоровье одного и другого Иво, за здоровье попа Перо и попа Еротия и опять за здоровье начальника, и так продолжалось, пока не подоспел ужин. После ужина провозгласили здравицы в честь всех присутствующих от начальника до Джюко и от Джюко до начальника, пока гости не пришли в такое состояние, что уже не понимали друг друга.

Повинуясь инстинкту, все вдруг стали расходиться. Каждый что-то бормотал, еле ворочая языком.

— А… а ты, — втолковывал Узлович, валясь на попа Перо. — Ты слышишь, начальник!.. Знаешь, луг…

— Вино, — бормотал начальник, держась за своего Джюко, чтобы не упасть, — вино… ты, Даша… да… виноградник… не беспокойся… Я молоток… Да, я… молоток!

Наконец и этот шум затих. Стихло в доме Давида; все в Крниче успокоилось. Слабо светила луна. Крестьянин с торбой за плечами подходил к мосту, к тому самому мосту, который, быть может, и до сих пор стоит над рекой в Крниче. Только дошел до середины моста, как навстречу ему показался слегка покачивавшийся Радан.

— Это ты, Радан?

— Кого я вижу! Кум Мато! — вздрогнув, сказал Радан. — Это я… видишь! Вот так! Немножко я того… что поделаешь.

— Опять, кум? — укоризненно заметил Мато.

— Тсс, кум, а что же? — начал оправдываться пьяный Радан. — Эх, жизнь! — И махнул рукой, мол, все пропало.

— Э-хе-хе, бедняга ты, кум! — сочувственно сказал Мато. — Иди домой, кум, иди! Завтра рано вставать…

— Гм, домой! — перебил его Радан и горько усмехнулся. — В какой дом? Думаешь, он мой?.. Эх, кум! Узлович, Узлович! Вот он у меня где сидит! — И показал пальцем на темя.

— А дети, кум?

— Дети… мои дети? — Радан уныло потупился и, заметив торбу с головой сахара, которую Мато положил на землю, живо спросил: — Что это, кум?

— Ничего особенного, сахар.

— Какой сахар? Дай погляжу!

Он вытащил из торбы голову сахара, осмотрел ее и кивнул головой:

— Эх, кум, неужто и ты?.. Зачем она тебе?! Ну, конечно, та самая — вон кусок отломлен! Кум, зачем она тебе понадобилась?

— Хочу завтра сходить к начальнику скрепить купчую… вот и взял…

— Не у Джюко ли?

— Да, он где-то достал.

— Кум, брось ее, пожалуйста! Купчая!.. Какая купчая?.. Пускай пропадет! Брось ее, ради бога, коли ты мне кум.

— Зачем бросать? Я заплатил за нее.

— Эх, кум, — окончательно рассердившись, сказал Радан. — Я за нее уже девять раз платил!

— За эту голову?!

— За эту самую — я ее хорошо знаю! Сам и купил ее для начальника. Вот где ее обгрыз тот черный ребятенок на броде выше Петрова омута!.. Девять раз, кум, и вот до чего дошел, — сказал Радан, невесело качая головой. Потом вдруг, увидев что-то внизу, в воде, он потянул кума за рукав и зашептал: — Кум, кум! Гляди, вот, вот!

— Что, кум? — спросил перепуганный Мато.

— Вон там… внизу, видишь… Видишь, сидит?.. Да вот он, вот — чернеет!

— Да что это?

— Тот ребятенок, кум! Разве ты не видишь? Да стой же! — крикнул Радан и выругался так страшно, что Мато затрясся от страха; потом схватил голову сахара и изо всех сил швырнул ее в воду. Под мостом послышался всплеск. Радан как-то неестественно засмеялся:

— Ха-ха-ха! Кум, видишь? Пропал!

У Мато волосы встали дыбом.

— Пошли, кум, домой! Пошли, я тебя до ворот доведу! — позвал Радана Мато.

Прощаясь у калитки, Радан кашлянул и сказал:

— Девять раз, кум, это не шутка!..

— Эх, бедняга Радан! — прошептал Мато и пошел тропинкой к своему дому.

Если у тебя неприятности и плохое настроение, заверни — особенно зимой, когда бушует метель, — в трактир «У петуха». Это самое быстродействующее и верное лекарство. В театр не ходи, ибо потом, возможно, будешь всю ночь плеваться и настроение у тебя испортится еще больше. Лучше иди в трактир «У петуха».