Богиня - Юкио Мисима

Какое-то время Сюго ехал впереди, Асако следовала на полкорпуса лошади позади. Для приятной беседы это было не расстояние, однако дочь молчала. Сюго, забеспокоившись, несколько раз оборачивался к ней, но видел только фигуру в седле, которая по-прежнему не приближалась.

Навстречу им ехал автобус – из окон выглядывали младшие школьники в белых панамках. Сюго, уступая дорогу, свернул на обочину. Автобус обдал его песочной пылью из-под колес, и, воспользовавшись этим, он окликнул Асако:

– Давай остановимся перекурить.

– Хорошо.

Они съехали на тропинку, привязали лошадей в роще, опустились на траву. Несколько минут сидели молча, утирая пот и слушая птичий щебет. Наконец Сюго, следуя отцовской интуиции, спросил:

– Асако, ты влюбилась, да?

– Да.

Асако бросила косичку из травинок, которую все это время заплетала, подняла голову и растерянно посмотрела на отца полными слез глазами.

Спроси Сюго: «Кто он?» – Асако, скорее всего, послушно назвала бы имя Икаруги Хадзимэ, и тогда, быть может, избежала бы грядущей опасности.

Но воспитание, которое Сюго дал дочери, ограничивало и его самого, – по его мнению, родителям не следовало вести с детьми бессмысленные житейские разговоры. Он решил, что Асако влюбилась в Сюндзи, а значит, глупо спрашивать: «Кто он?» Ему было достаточно того, что он уже знал.

На самом деле он не стал задавать вопросов еще и потому, что от нахлынувших чувств растерялся. Сейчас ему было неприятно произносить имя Сюндзи. В сердце Сюго – стареющего мужчины, отца – внезапно проснулась ревность.

На прошлой неделе в отеле «Мампэй» он не заметил, чтобы Асако выказывала пылкие чувства, – она выглядела благовоспитанной светской дамой с прекрасными манерами. Но сейчас Сюго понял, что дочь сгорает от любви.

«Я ревную», – с ужасом подумал он.

Сюго всегда боялся, что Асако влюбится, – этот страх, подобный тому, какой испытываешь, глядя с обрыва, был, пожалуй, первым настолько сильным чувством в его жизни. Но тут же на помощь пришел здравый смысл: поступать, как те безответственные отцы, которые из неуместной ревности препятствуют замужеству дочерей, было неприлично.

«Я должен с этим бороться», – решил он.

Его следующие слова были тщательно продуманы:

– Хорошо. Надеюсь, любовь не принесет тебе несчастье. Ты ведь счастлива?

– Счастлива.

Ложь дочери ранила сердце Сюго.

– Что же случилось? Недавно ты казалась такой спокойной, радовалась, а сейчас выглядишь так, словно любовь заставляет тебя страдать. Правда, из-за этого ты стала еще красивее. – (Это была чистая правда. Мучительная ревность терзала Сюго, скорее всего, потому, что удивительная красота дочери создана не им, а другим человеком.) – Вот что. Встречусь-ка я сегодня вечером с Сюндзи, задам ему кое-какие вопросы.

– Нет, не нужно! Пожалуйста, только не это!

Сюго прежде никогда не слышал, чтобы Асако так пронзительно кричала.

– Почему?

– Не важно. Просто прошу, не делай этого. Обещай мне!

Это воскресенье пришлось уже на конец лета. В глубине березовой рощи были видны заколоченные дачи, куда рано приехали и откуда так же рано разъезжались хозяева. На обратном пути всадники смотрели на почтовые ящики у ворот, одинокие, словно покинутые птицами скворечники, и каждый думал о чем-то своем.

Семья Киномия покинула Каруидзаву.

Ёрико ждала. С тех пор как ее лицо изуродовали ожоги, она не ждала от мужа ничего.

Она заметила, что Сюго чем-то обеспокоен. Ёрико хорошо знала, что ему не с кем посоветоваться, некому рассказать о своих тревогах. Можно сказать, что эта похоронившая себя заживо женщина была вдвое наблюдательнее других, даже самых внимательных людей. Она видела, что муж ведет себя как влюбленный подросток, – обычно спокойный, он вдруг обнаружил, что не все в мире происходит так, как ему хочется, и сразу запутался в бесконечном водовороте захвативших его чувств.

«Теперь он придет ко мне за советом. Ему не к кому больше идти», – с уверенностью думала Ёрико.

После занятий Асако встречалась с Сюндзи. Как ни странно, при общении с ним она всегда выглядела беззаботной и жизнерадостной. Казалось бы, если она любила Хадзимэ, разве не должны были ухаживания другого мужчины казаться ей назойливыми, а помолвка – тяготить? Но для Асако сейчас единственным утешением в жизни было играть роль в спектакле под названием «Общение молодых обрученных» – таковы были издержки отцовского воспитания. В душе царила пустота, но Асако скрывала печаль, весело болтала, и на губах ее неизменно играла улыбка. Рядом с Сюндзи Асако изображала барышню с прекрасными манерами, обманывала общество, вызывала людскую зависть – из отцовского воспитания она усвоила, что всего этого красивой девушке с холодным сердцем достаточно для удовольствия.

Вернувшись с курорта, Асако сразу же тайком отправилась в мастерскую Икаруги Хадзимэ, но не застала его. Старая служанка сказала, что по приезде из Каруидзавы он внезапно сорвался в путешествие, куда – неизвестно и вряд ли вернется до конца года. Из-за беспричинного чувства вины и необъяснимой любви к одинокому покалеченному мужчине, который стоял в зарослях травы, тяжело опираясь на трость, Асако нередко избегала праздного общения с людьми своего круга и думала: «Папа научил меня жить показными чувствами. Так странно, что теперь только это меня и спасает».

Она часто посещала ночные клубы, но в половине двенадцатого ночи, как положено девушке из хорошей семьи, с серьезным видом вставала и глазами делала знак Сюндзи проводить ее домой.

Счастливый молодой человек беспрекословно ей повиновался.

Как-то раз он решил изменить маршрут и поехать в другое место. Асако с мягким укором, словно учительница, легонько ударила его по руке, лежавшей на руле.

– До свадьбы у нас ничего не будет. Я не американка, я девушка старых правил. Если меня принудить, могу и с собой покончить.

Глава восьмая

Настала последняя декада сентября, жара наконец-то спала.

В один из таких вечеров Сюго вернулся с работы и привычно переоделся в пижаму. Ёрико уже поднималась по лестнице на второй этаж, собираясь, как всегда, там уединиться, и тут муж – редкое явление! – окликнул ее:

– Как Асако?

– Еще не вернулась. Думаю, опять в ночном клубе с Сюндзи. Очень занята в ожидании помолвки.

– Хотел с тобой посоветоваться насчет ее.

Ёрико невольно улыбнулась – вот она и дождалась этого момента.

Она, словно лаская, скользнула ладонями по деревянным перилам лестницы и, изогнувшись, повернулась к мужу. Его обеспокоенный вид доставлял ей удовольствие.

– Ты про Асако и Сюндзи?

– Можно и так сказать.

Сюго, поставив ногу на первую ступеньку лестницы, раздраженно поглаживал шишечку на перилах.

– У господина Сюндзи есть