Голова сахара. Сербская классическая сатира и юмор - Йован Стерия Попович

чернить и оговаривать! Разве я бунтовщик? Милок ты мой, да я голову свою готов отдать за такой суд! Только богом прошу тебя, почтенный господин, осуди ты этого злодея построже! Совсем он меня разорил! Ослобони от напасти, царской службой тебя заклинаю! Нас, мужиков, прямо скажу, славный ваш суд много от чего избавил. Не ревут больше на выпасах нагулявшие силу быки и не бодают домочадцев наших; не валят больше оград и не топчут посевы волы, как бывало при старых глупых турецких порядках. У народа, пожалуй, и не увидишь теперь разъевшейся ндравной скотины, а та, которую оставил нам славный суд, — смирнехонька, пуглива и послушна, правда, худосочна и слабовата маленько, ну да ведь нам, глупым боснийцам, и такая сойдет…

П и с а р ь. Верно, Давид, это ты верно сказал.

Д а в и д. Эх, сынок, все я верно говорю! И не думай, что не так! Но вы-то скажите мне, будете вы этого вора судить или не будете? Мне ведь знать надо, чтоб решить, что дальше делать…

С у д ь я. Ты, Штрбац, болван. Судить барсука! Да ты рехнулся, милый человек!

Д а в и д (якобы оскорбившись, сердито). Зачем же так, почтенный господин? Бедный мужик почитает порядок и закон ваш, пришел у вас защиты просить, а вы: «Ты болван!», «Ты рехнулся!»

С у д ь я. Ты, Давид, что? На меня пальцем показываешь? Смотри у меня!..

Д а в и д (продолжает спокойнее). Ежели бы я рехнулся, то сидел бы в сумасшедшем доме, а не толковал бы сейчас с царскими слугами. Разве не так? А барсука вы должны осудить! Не осудите, я в реку брошусь, в Врбас… Не посмею жене на глаза показаться…

С у д ь я. Неужели она у тебя такая злая?

Д а в и д. Э, господин, не дай бог с такой жить! Разозлится, готова царство, как говорится, на куски разнести. Уж и не знаю, почтенный и высокочтимый господин, какой черт меня попутал вдову взять в жены. Не иначе, лишусь я через нее головы.

П и с а р ь. Разве ты вдову женил?

Д а в и д. Как ты сказал?

П и с а р ь. Вдову женил, спрашиваю?

Д а в и д. Молод ты еще, сынок! Не суйся в разговор, ежели ничего не смыслишь. «Вдову женил…»

С у д ь я. Вы не понимаете друг друга. Меня ты лучше поймешь. Ты на своей этой нынешней жене женился как на вдове или как на девице? Теперь понимаешь?

Д а в и д (удивленно). Ну, господин, не будь хоть ты дураком! Как это я могу жениться на своей собственной жене.

П и с а р ь (настойчиво, стремясь объяснить как можно проще). Была ли, я спрашиваю, прежде твоя нынешняя жена жената?

Д а в и д. «Жена жената»?! (Удивленно крестится и, не выпуская из рук мешка, ходит по комнате.) «Жена жената»?! Неужто в вашей стране такое бывает?

С у д ь я (после долгого размышления). Сколько лет твоей жене?

Д а в и д. Да лет тридцать, наверное, а…

П и с а р ь. Молодая еще!

Д а в и д. Конечно, молодая… передние зубы еще не выпали…

П и с а р ь. А если она молодая, значит, ты ее женил девушкой?

Д а в и д (крайне удивлен). Да ты что?! Как же я жену девушкой женю? Что это будет? Ей-богу, сынок, видать, мало что ты еще в этом смыслишь. Зачем же я жене девушку приведу?

С у д ь я (встрепенулся). Понял, ты ее к себе в дом привел как вдову или как девушку?

Д а в и д. Э, теперь и я понял! Привел я ее к себе в дом вдовой. А до того она уже три раза была замужем. Я ее из четвертых рук получил. (Все смеются. Судья что-то записывает.) По правде сказать, почтенный господин, злонравная она баба, занозистая и сварливая, а к тому же, чего уж скрывать, из поповской породы, но шибко умная и ученая. Как начнет параграпы низать, у меня аж голова кругом идет. Но злая, не приведи господь!

С у д ь я. Что же ты не пожалуешься священнику? Пусть бы он ее отругал.

Д а в и д. Кому, говоришь, пожаловаться?

С у д ь я. Вашему священнику.

Д а в и д. А кто это «священник»?

П и с а р ь. Поп, Давид, поп.

Д а в и д. А, поп! Жаловался я раза два-три, да он говорит: «Поскольку она, Давид, в церкви не венчана, под церковные параграпы не подходит. Жалуйся, говорит, на нее в славный суд. Может, найдется на нее какой параграп, ибо у нонешнего ихнего императора на все про все есть законы».

С у д ь я. А почему ж ты с ней не венчался?

Д а в и д. Поп много берет за венчание!

С у д ь я. Сколько же?

Д а в и д. Берет он, милок, сорок воринтов, а она щербатая, и пяти не стоит…

С у д ь я. Ну, если злая и невенчанная — прогони ее! Вполне можешь ее прогнать.

Д а в и д. Давно бы так сделал, но не получается. Жалко мне ее… Сказал бы тебе, да стыдно…

С у д ь я. Чего ж стыдиться-то?

Д а в и д. Вот ты говоришь — «прогони»! А как я ее прогоню, ежели люблю ее, прости меня, боже, грешного! Мила она мне, храни ее господь! Знаешь, почтенный и высокочтимый господин, невенчанная-то жена милей, чем венчанная! Это я теперь сам знаю, как говорится, проштудировал! Прямо скажу, привык я к ней. Но ежели разозлится, удавить готов! Не дал бы мне летось, на лукин день, возле Кадина омута один царский жандарм дельный совет, не толковал бы я нынче здесь с вами, а давно уже гнил бы в сырой земле. Насыпал мне человек табаку в трубку, спасибо ему, а на прощанье сказал: «Умный ты, Давид, и сообразительный…»

П и с а р ь (с усмешкой). Уж и «умный» и «сообразительный»?!

Д а в и д. Христом-богом прошу тебя, сынок, не перебивай меня на слове! Не перебивай, чтоб тебе царского хлеба вдоволь! «Умный ты, говорит, Давид, и сообразительный, но дам я тебе один совет: как станет тебе совсем невмоготу, будь то на людях, или на суде, ты поднатужься и закричи погромче: «Да здравствует всемилостивое правительство наше!»{73} Глядишь, все к лучшему обернется!» И вот однажды стала меня жена лупить. Схватила за горло, того и гляди, удавит. Тут я про совет-то вспомнил и как заору: «Да здравствует всемилостивое правительство наше! Отстань, жена, ради бога! Да здравствует всемилостивое правительство наше! Отстань, жена, господь тебя накажи! Да здравствует всемилостивое правительство наше!» — Она аж побледнела и руки на моей шее разжала, так я и спасся. А то бы давно уже гнил в сырой земле… Вот и нынче поутру она мне опять пригрозила: «Ежели, говорит, не принесешь из славного суда письменное подтверждение, что осудили этого злодея на виселицу или посадили в тюрьму в Зенице, не показывайся мне на глаза!» Вот я и кланяюсь вам и прошу — осудите вы его построже!

С у д ь я. Не знаю, что делать с этим человеком!

Д а в и д. Да чем же не угодил я правительству нашему и славному суду, что вы