Адмиралы Грейги: оклеветанные и забытые - Наталья Колева

отца, повелела «все [состоявшиеся при Петре Великом. – Н.К.] указы и регламенты наикрепчайше содержать и по ним неотложно поступать». Под это дело стали без разбора уничтожать и отменять все нововведения и улучшения последних лет. Ближайший соратник Остерман «пал», все его начинания подлежали осуждению, нового не придумали, прошлое старались унизить и уничтожить. Тем не менее, усилия Остермана проявились в том, что к моменту войны со шведами флот имел 13 кораблей, 3 фрегата и 7 меньших судов, да из Архангельска вице-адмирал Бредаль привел 4 корабля, 5 фрегатов и 1 гукор. Эскадры стали ходить в плавание, но некомплект офицеров и команд никак нельзя было пополнить. То, что с такой легкостью и быстротой уничтожали и разгоняли, очень трудно было набрать и воспитать. В 1752 году основали Морской корпус – не помогло. Да и назначенный после Остермана Головин во время шведской кампании 1743 года показал себя с плохой стороны и лишился доверия.

«Граф Филипп Осипович Остерман сказал, кажется маркизу Паулуччи в 1812 году: Для вас Россия мундир ваш: вы его надели и снимите его, когда хотите. Для меня Россия кожа моя»[24].

Лучшие дни для флота настали с первых же дней царствования Императрицы Екатерины II. Толчком к развитию послужили успехи Балтийского флота и необходимость укрепления южных рубежей России. Успешные действия в войнах с Османской империей обратили внимание властей на необходимость создания боеспособного флота на Черном море, тем более что был уже присоединен Крым, строились Херсон, Николаев, Севастополь. Освоение черноморских берегов и кораблестроение шло бурными темпами. Руководил работами Г. А. Потемкин, и он может справедливо считаться основателем Черноморского флота. Херсон предстал перед Императрицей укрепленным городом с судостроительными верфями. Уже в 1780 году там было 180 домов, строились 5 фрегатов и 64-пушечный линейный корабль. Через год – 300 домов и дислокация девяти полков. Потемкин получил одобрение и полную поддержку Императрицы, оговорили лишь некоторые изменения. Так, транспортировка леса в Севастополь обходилась очень дорого, его можно было доставлять либо обозами, либо судами с перевалкой после сплава по рекам, и это было накладно для казны. Императрица и Светлейший согласовали решение построить новые верфи при впадении реки Ингул в Буг. В 1789 году был основан Николаев, а в Севастополе производили только докование и строили небольшие суда. Планы реализовали, и Николаев стал главным судостроительным центром на юге России. Потемкин писал Екатерине: «Черноморский флот обязан возвысить славу России! На Севере вы умножили флот, а здесь из ничего сотворили… Люби, матушка, свой флот как свое дитя, Черноморский флот ужо усердно Отечеству послужит!». В Николаев из Херсона были переведены Штаб флота и главные судостроительные верфи. Светлейший, вероятно, уже тогда понял, что Херсон неудобен для строительства кораблей. Залив мельчал, появлялись песчаные бары (подводные отмели) и до «чистой воды» корабли перетаскивали на камелях (плавучих доках, состоящих из двух понтонов), а это было тяжело и дорого. Поэтому обвинения А. С. Грейга в том, что он «ликвидировал» Херсонскую верфь, не обоснованы. Об этом думал еще Потемкин. Да можно просто посмотреть на карту.

При Екатерине Великой началось усиленное судостроение, увеличился экспорт парусного полотна, чугуна и железа. В 1773 году экспорт превышал импорт на 2,7 млн рублей, в 1786–25,8 млн. Был полностью запрещён импорт тех товаров, которые производились или могли производиться внутри России. Император Фридрих II говорил, «что во Франции четыре министра не работают столько, сколько эта женщина, которую стоит зачислить в ряды великих людей». Императрица, отлично понимая, что на судне важен личный состав, обратила внимание на его обучение. Эскадры стали посылаться для практического плавания. Вот тут и «вылезли» все недостатки прежних лет, особенно в некомплекте офицеров и нижних чинов. Невозможно было отправить в море все суда. Чтобы привести из Архангельска построенные корабли, пришлось сократить практическую эскадру Балтийского моря. Посетив её, государыня написала графу Панину: «Адмирал хотел, чтобы они [суда – Н.К.] выровнялись в линию, но ни один корабль не мог это исполнить…». Желая показать красивую картинку, эскадра под командованием адмирала Мордвинова подошла к Гаривалдаю, где был построен «городок для бомбардирования». Шоу началось! Эскадра открыла огонь, из городка ответили артиллерийским огнем, потом специальные люди зажгли там приготовленные фитили и ушли. Городок благополучно загорелся. Адмирал Мордвинов недооценил императрицу. Она не «купилась» на этот фейерверк и бутафорию. В другом письме Панину писала: «…до 9 часов вечера стреляли бомбами и ядрами, которые не попадали в цель. Так как моей ушной перепонке надоел этот шум, столь же смешной, сколько и бесполезный, то я велела просить к себе адмирала, простилась с ним и просила не настаивать более на сожжении того, что оставалось от города… Эту пустейшую экспедицию только мы и видели. Сам адмирал был чрезвычайно огорчен…». Получив флот в ужасном состоянии, Екатерина оставила его, хоть и с материальными недостатками, но могучим духом, заслуженной боевой славой и почетом, добытым во всех морях. В Средиземном море повысилось мировое значение России; Балтийский флот защищал и остановил наступление шведов; флот в Черном море возвратил ДРЕВЛЕРУССКОЕ МОРЕ и на юге приобрел естественную морскую границу. Императрица высоко ценила заслуги флота, и в письме Потемкину писала: «Я всегда отменным оком взирала на все флотские дела. Успехи онаго меня всегда радовали более, нежели сухопутные, понеже к сему исстари Россия привыкла, а о морских её подвигах лишь в мое царствование прямо слышно стало; до дней онаго морская часть считалась слабейшей. Черноморский же флот есть наше заведение, собственное, следовательно, сердцу близкое»[25].Не мудрено, что русская история только двух монархов называла и называет «Великими»: Петра I и Екатерину II. Они прекрасно понимали значение флота, создали его, и этим прославили и себя, и Россию. Не случайно австрийский дипломат Шарль-Жозеф де Линь вспоминал о Екатерине II: «Она всегда носила табакерку с портретом Петра I и говорила мне: «Это – чтобы спрашивать ежеминутно, что приказал бы он, что запретил бы он, если б был на моем месте». Именно в правление Екатерины II появился в России Самуил Карлович Грейг из клана Мак-Грегор.

Глава II. Мак-Грегор – пора!

Первую хронику истории клана составил Вальтер Скотт. Клан Грегор, или, по-другому, Мак-Грегор – потомки короля Алпина, правящего в 9 веке. Это один из кланов горной части Шотландии, владевший многими землям, всю жизнь боровшийся с шотландскими и английскими королями. Члены клана считают своим родоначальником принца Грегора Макальпина, сына короля Кеннета I, это отразилось в их девизе «Мы – королевского рода», но