Адмиралы Грейги: оклеветанные и забытые - Наталья Колева

Спустя время решила разыскать «писателя» в ВК заново и увидела вот это. Вместо Москвы город Киев. К чему бы это? Была страница и на Фейсбуке, но ни на один заданный мною вопрос, «профессиональный историк» так и не смог ответить. Кстати, не только я задавала. Одна женщина искала сведения о своём прапрадеде, он служил на корабле, который так красочно описывал Шигин в одной из своих книг. Просто попросила дать сведения об архиве, чтобы самой посмотреть, казалось бы, чего проще. Ответ так и не получила.

Увидела всё это уже после начала нашей спецоперации. Ничего не думаю, не додумываю, не комментирую, просто констатация факта. Страница была удалена, но я успела.

Олесь Бузина часто был очень резок в суждениях. В одной из газет, он, прямо-таки пророчески сказал о современных историках, и эта характеристика подходит и к нашему «потомственному моряку» Шигину: «Я так и вижу этого бывшего советского то ли мичмана, то ли лейтенанта, который переродился теперь в писаку… “дураков не сеют, не жнут, они сами родятся”». И далее: «Если бы я знал, откуда они родятся, я бы, извините за выражение, это влагалище заварил с помощью сварочного аппарата»[19]. Грубо, но справедливо.

Но более точно о таких людях-историках, писателях, ученых говорил мой прадед – академик-физиолог Алексей Алексеевич Ухтомский, создатель учения о доминанте: «Одна из очень больших бед нашего времени состоит в том, что дураки научились теперь говорить, как умные люди. Так что сразу их узнать не для всякого легко. Что данную книгу писал дурак, это с несомненностью открывается лишь тогда, когда выясняется, к чему её автор клонит, для чего употребляет все те умные вещи, тот умный тон, которым он научился у умных людей».

Прав! А ещё, он очень хорошо писал о лжи: «Факты не могут противоречить один другому. И когда ты начинаешь вымышлять о том, что было и есть, и прекратишь это тщательное, самозабвенное вникания в то, что и как было и есть независимо от твоих вожделений, – ты запутаешься сам в своей неправде, как в лабиринте, ибо начатая ложь, чем далее, тем более будет уводить от того, что действительно есть! Потому-то завет: «не лги» – значит то же самое, что «говори о действительности лишь то, что она в самом деле есть!»[20].

И ещё: «Выдумали, что история есть пассивный и совершенно податливый объект для безответственных перестриваний на наш вкус. А оказалось, что она – огненная реальность, продолжающая жить совершенно самобытной законностью и требующая нас к себе на суд! Кавказ! Севастополь! Простые и доблестные в своей простоте имена разных Ермоловых, Архиповых, Корниловых и пр., вы уходите все дальше и дальше от нас, оставляете нас одних! И как противно мы все ломаем и коверкаем то, где вы жили»[21].

Глава I. Немного об истории флота

Царь Петр Алексеевич стремился получить выход к морю и так определил значение флота: «Всякий Потентат, который едино войско сухопутное имеет, одну руку имеет, а который и флот имеет, обе руки имеет». Это не понравилось старым морским державам. Ну еще бы! Они так оберегали свое право на морское господство, а тут Россия. Английский министр в парламенте так и сказал: «Если Россия возьмет себе в образец Данию, учредит, ободрит и поддержит торговые товарищества, то наша и голландская торговля в состоянии ли будут устоять от этого поражения? Если держава, которая не знает, куда и как употребить своих людей, примется за умножением своих морских сил и купеческих кораблей, тогда пропадут Голландия и Англия. Возможность, какую имеет Россия к построению судов, оправдывает мое беспокойство». Другой министр высказывался еще откровеннее: «Нужно употребить все зависящие от нас меры, чтобы остановить в России развитие торгового флота и купечества». Это доказывает, что Россия избрала верный путь для того, чтобы стать могущественной страной. Русский военный историк, генерал-майор Александр Васильевич Висковатов писал: «… морские походы принадлежат к примечательнейшим событиям первых времён существования нашего отечества». Но мало кто знает и приводит слова английского историка, который много лет спустя, указывал, что русский флот является более древним, чем британский флот. А если точнее: «Существует распространенное мнение, что русский флот основан сравнительно недавно Петром Великим. Однако в действительности он по праву может считаться более древним, чем британский флот. За 100 лет до того, как Альфред построил первые английские военные корабли, русские участвовали в ожесточённых морских сражениях, и тысячу лет тому назад именно русские были наиболее передовыми моряками своего времени»[22]. И хотя первый поход к Азову потерпел неудачу, военного флота, как такового, не было, это не могло остановить Петра Великого, и 20 (30 по новому стилю) октября 1696 года царская дума постановила: «Морским судам быть». В 1700 году началась война со шведами за Балтийское море. Шаг за шагом укрепляется Русь на Балтике. Мог ли Петр без надежного флота укрепиться там? Нет! Недаром на гравюре, исполненной в России в честь подписания Ништадтского мирного трактата, были следующие слова: «Конец сей войне таким миром получен ничем иным, токмо флотом…». Неудачи еще были, но они не останавливали, а придавали новые силы. Историк Е. В. Тарле писал: «Великая держава, одна из самых могущественных на море и, безусловно самая могущественная на суше, – вот чем было Русское государство в системе других стран к моменту смерти Петра». Все кончилось с его смертью. Неся за гробом Венценосного моряка императорский штандарт, капитан 1 ранга Муханов воскликнул: «Все погибло для флота!» Как он оказался прав! Смерть первого генерал-адмирала Апраксина и некоторых других морских соратников Петра Великого еще больше способствовала упадку флота. Всё чаще возникали сомнения в необходимости флота для России. То, что при Петре Великом было «одною из рук» государства, стало никому ненужной игрушкой, с которой не умели обращаться. «Борьба со Швецией, потом с Пруссией (так называемая Семилетняя война) лучше всего обнаружила слабость и несостоятельность нашего флота. Это и было справедливое возмездие за пренебрежение к нему в продолжении почти сорока лет», – писал Е. И. Аренс[23].

Дочь Петра, Елизавета Петровна, начала было что-то делать, но время было упущено. Да и начала она с изгнания иностранцев. Преклоняясь перед делами