Гейша - Лиза Дэлби

кивнула хозяйка. – В Киото такое устраивают по старому календарю в месяц о-бон (в середине августа), и только один храм проводит празднество в середине июля.

На 15 июля никаких мероприятий в «Мицубе» не намечалось, и мы решили, что пойдем есть лапшу вместе.

Фонарики

Бон – главный буддистский праздник в Японии, имеющий самые разные названия: Праздник фонарей, День усопших, День всех буддистских душ. Накануне, тринадцатого числа (июля или августа – где как отмечается), души предков являются к своим потомкам, чтобы их попотчевали и порадовали цветами на домашних алтарях. Пятнадцатого или шестнадцатого «гостей» вежливо провожают в потусторонний мир.

Обратный путь душам предков принято освещать фонариками, чтобы им было видно, куда идти, поэтому 16 августа все окрестные горы вокруг Киото расцвечиваются массой огоньков, из которых складываются иероглифы добрых пожеланий. Главное украшение праздника – иероглиф дай, что значит «большой», образованный теми же фонариками на расположенной к востоку от города горе, в названии которой, Даймондзи, тоже присутствует этот слог. Дух захватывает от гигантского пылающего знака во всю горную вершину. В этот день туристы со всей Японии съезжаются в Киото полюбоваться на необычное празднество.

Есть и другой обычай, когда в фонариках зажигают свечи и пускают их вечером вниз по течению реки. Гостящие духи предков последуют за качающимися и мерцающими плавучими огоньками, покинут города и села живых людей и вернутся в свою горную страну. Иногда на плотики с горящими фонариками ставят еду с алтарей, завернутую в листья лотоса; угощение предназначено для духов, чтобы те не остались голодными и не задерживались в мире живых.

Сомэн – типичное летнее блюдо японской кухни. Тонкая, как нить, лапша подается в ледяной воде. Едят ее, выуживая из воды палочками и обмакивая в жидкий соус. По названию сомэн соответствует своему характеру: слог со означает «простой, естественный» и, по традиции китайской кухни, как и многое другое заимствованной японцами, предполагает вегетарианское, буддистское кушанье. Мэн переводится как «лапша». Поскольку души предков являются буддистами (считается, что после смерти все становятся буддами), им не дают ничего мясного. На алтарь в качестве угощения для духов кладется именно сомэн, а также баклажаны, огурцы, персики, груши, инжир. В некоторых провинциях в маленькие баклажаны и огурчики вставляются ножки-зубочистки, и овощи превращаются в подобие лошадей и ослов, которые должны помочь духам проделать долгий и трудный путь в мир живых и обратно.

Крис просил прийти в храм пораньше, часов в пять утра, до того, как все фонарики будут розданы. Монахи мастерили их несколько дней подряд, каждый на свой лад и вкус. Выставка поделок получилась весьма пестрой. Большинство фонариков имели квадратную форму: просто кусочек рисовой бумаги, натянутый на деревянный каркас. Но встречались среди них и более сложные фигуры, даже в виде лодки, причем один такой фонарик был установлен на плот, сооруженный из пивной банки. Фонарики выставлялись в зале для медитации, каменный пол которого застелили ковриками. Когда мы с окасан подошли, там толпилось уже довольно много людей. Гости рассматривали фонарики, выбирали те, которые собирались взять себе. Самые интересные экземпляры уже были разобраны, и нам не оставалось ничего другого, как подписать свои имена на двух из тех, которые еще не обрели хозяев.

Я заметила молодого монаха, бывшего тогда с Крисом, и подошла к нему поздороваться. В этот момент в зал торопливо вошел сам Крис. Я представила обоих окасан, и она предложила им обязательно заходить в «Мицубу» при следующем сборе милостыни.

– Я знаю, монахам нечасто доводится покидать свою обитель, но, если будете неподалеку, прошу заглянуть к нам и быть как дома, – сказала окасан.

Друзья поблагодарили, и Крис, который работал на кухне, заторопился на свой пост. Его друг показал нам трапезную, где посетителей угощали сомэн.

Приходили целыми семьями: мужчины в футболках, женщины в летних платьях, мальчики в шортах, девочки в ярких юкатах. Все были веселы, держались непринужденно – зрелище необычное для аскетичной и строгой обстановки храма. Монахи собирали посетителей в большие группы, чтобы сразу заполнить трапезную, усадить всех и обслужить. Когда заканчивала одна смена, заводили следующую группу. Никакой почтительной торжественности, подобающей святилищу: монахи быстро и споро обслуживали людей, а посетители дружно и с аппетитом поглощали сомэн.

В храме с низко нависшими крышами и каменными полами было прохладно, а внутренний сад, камни и трава, обильно политые водой перед приходом гостей, дышал свежестью в полуденном зное. Мы пробыли там до самого вечера. Когда начало смеркаться, мы с окасан забрали наши фонарики, взяли такси и поехали на бульвар Китаодзи.

– А не пустить ли нам фонарики по реке? – предложила я. – Читала, что так поступают, но никогда не видела, как это делается.

– На Камо их не пускают.

– А мы попробуем. Сделаем из чего-нибудь плоты и отправим.

Я вспомнила, что видела в сарае дощечки, которые подошли бы для основы. Идея понравилась окасан, и свой фонарик она тоже отдала в мое распоряжение.

Кнопками и бечевками я прикрепила хлипкие бумажные светильники к дощечкам и вколотила в них по гвоздику, на которые насадила свечки, после чего мы понесли мое творение к реке через соседский двор. У реки было полно людей, сидевших и гулявших по набережной. Окасан, прикрыв ладонью фитильки свечек, чиркнула спичкой и зажгла фонарики. Я поставила плотики на воду, они закачались на водной ряби и тут же уткнулись в песок.

– Брось, ничего у нас не выйдет, – махнула рукой окасан.

Я выудила фонарики, подобрала подол и зашла подальше в воду, где течение уже было сильным. Оно подхватило наши фонарики, они закачались на мелкой волне и поплыли вниз по реке. Зрители, собравшиеся возле нас, захлопали в ладоши. Фонарики наперегонки прыгали по водной ряби, причем один оказался шустрее и захватил лидерство.

Мы с окасан пошли за ними вдоль реки. Перед самым мостом Сандзё устроен искусственный порог, где вода падает примерно с метровой высоты. «Тут и конец нашим фонарикам», – подумала я, наблюдая, как они подплывают к этой маленькой Ниагаре. Видимо, поэтому никому и не приходило в голову отсылать духов домой по реке Камо. Первый фонарик скатился по водопаду, свеча погасла, но, к нашей радости, сам плотик удержался на поверхности и весело запрыгал в брызгах воды вниз по течению. Второй тоже благополучно миновал преграду и даже не погас, а затем последовал вдогонку за первым по гладкой воде к следующему мосту, Сидзё, где их ждало следующее испытание.

Народ на набережной с интересом наблюдал за маленькой драмой на воде и вместе с нами радовался благополучному