Дассария - Абай Тынибеков

исседонов к его же властителю с известием о своём приходе, Калтаган разбил лагеря, выслал дозоры и срочно направил гонцов к Дассарии, дабы определиться в дальнейших совместных действиях. Вскоре они вернулись, но в сопровождении небольшого массагетского отряда во главе с одним из военачальников Дассарии, молодым сотником по имени Цара, которому было велено лично осмотреть и изучить позиции как исседонов, так и противника, о чём он немедленно по прибытию и доложил Калтагану. Также Цара сообщил о том, что обе армии – и царя Дассария, и царя Даввия – остановились, пока не обнаружив вражеских дозоров.

Калтаган, уже направивший своих разведчиков к вражеским рубежам, счёл уместным и разумным такую предусмотрительность Дассарии и повелел выделить в помощь его сотнику ещё несколько человек из числа опытных и искушённых лазутчиков, но тот, поблагодарив властителя, отказался от них, сославшись на достаточность своих сил. Заметив недовольство царя хаомоваргов, Цара тут же вежливо пояснил своё поведение, очень тактично намекнув ему, что большое количество людей может быть замечено дозорами противника. Калтаган отнёсся к его доводу несколько своеобразно. Он не стал настаивать на своём предложении, махнул рукой, тем самым на языке жестов говоря ему: «Что ты понимаешь в таких делах? Ты всего лишь какой-то сотник. Если даже меня не слушаешь, то поступай, как тебе заблагорассудится». Таким завершением аудиенции, несмотря на допущенное властителем непонимание, Цара остался очень доволен. Его реакция на итог разговора с царём союзников со стороны выглядела бы для кого-то совершенно неправильной, но только в том случае, если бы он не поступал осознанно и преднамеренно. Одно очень важное обстоятельство давало ему право именно на такое отношение к своему восприятию беседы с царём хаомоваргов. Калтаган не мог знать того, что стоявший перед ним всего мгновение назад моложавый упрямец вовсе не был сотником, а являлся тысячником, причём командующим одним из лучших подразделений разведки Дассарии, чья главная цель на самом деле заключалась в другом. Цара имел особое тайное царское поручение – он должен был захватить вражеского воина и доставить его к Дассарии. Об этом задании он, конечно же, не обмолвился ни единым словом.

* * *

Шангал никак не мог понять, почему подошедшие войска собратьев не начинают активных военных действий. «Столько долгих бессонных ночей и тревожных дней я и мой народ провели в томительном ожидании помощи от них, и вот они здесь, рядом, но бездействуют», – огорчённо думал Шангал. Он решительно вышел из своего шатра, расположенного в тени могучих раскидистых деревьев невдалеке от самого большого озера из почти сотни озёр, что странным образом уместились на этом удивительном клочке земли средь горного нагромождения и непроходимых лесных дебрей.

Стоял жаркий летний полдень. Пройдясь по мягкому песку, сплошь перемешанному с опавшей хвоей и пересохшими сосновыми шишками, он остановился под палящими солнечными лучами в шаге от воды, наблюдая за мелкими прозрачными волнами, которые плавно набегали на пологий берег при каждом дуновении ветерка и подкатывали к его ногам, играючи шевеля яркими чистыми камушками, перешёптываясь с ними тихими всплесками и покрывая их причудливыми дрожащими паутинками света. Присев, он обмакнул в них ладони, приложил влажную прохладу к лицу, освежая и остужая запылавшую жаром кожу, затем стряхнул руки, поднялся и взглянул вдаль, на водную гладь. Огромная одинокая скала возвышалась над ней на большом отдалении от берега и невольно притягивала взор. С самого детства, когда отец впервые привёз его, маленького мальчика, к этому озеру и показал ему эту удивительную скалу, он запомнил её именно такой, таинственной и загадочной. Теперь же, будучи уже в пятидесятилетнем возрасте, он, конечно же, воспринимал её иначе, обыденнее, но в глубине души хранил то давешнее отношение к ней. За долгие годы он был наслышан о ней всяких разных рассказов, да таких, что впору было бы относиться к ней как к живому существу, но он-то знал, что всё это выдумки охотников и рыбаков, желавших обмануть простых мирян, дабы те не появлялись в этих местах и не пугали дичь и рыбу. Как бы там ни было, но не признавать того, что это творение и в самом деле не обычное, было нельзя.

Рыбаки поговаривали, что по утренней зорьке, когда над водой повисал непроглядный туман, скала исчезала, и в этом, на первый взгляд, ничего особенного и удивительного не было, так как всё вокруг в это время затмевалось и пропадало из поля зрения. Но те из них, кто хотел убедиться, на месте ли скала, и направлял свои лодчонки в её сторону, всегда садились на мель на подступах к ней, так и не увидев её. Охотники же утверждали, что именно в предутренних сумерках, когда исходившая от этого озера плотная туманная завеса, клубясь, подавалась на сушу, проникала в прибрежные леса, окутывала деревья и поднималась по горным подножьям, первыми, оглашая всю округу своими встревоженными голосами, покидали эту местность птицы. Вслед за ними, становясь как никогда пугливыми, разбегались звери. Что могло произойти под покровом предрассветной кисеи на восточном побережье озера, люди не знали, но в том, что все эти таинственные явления напрямую связаны со скалой, никто из них не сомневался. Вспомнив эти слухи, Шангал уже в который раз внимательно всмотрелся в скалу. Выступая широким отвесным основанием из воды, набирая высоту, она постепенно сужалась, завершаясь острым верхом. Казалось бы, скала как скала и ничего необычного в ней нет, но два интересных момента всё-таки отличали её от других каменистых выступов. Во-первых, она единственная находилась в воде. Во-вторых, с разных сторон она выглядела по-разному. Шангал помнил, что с западного берега она напоминала стоящего с посохом старца, а отсюда, с этого места, в ней проглядывался воин со слегка склонённой головой, державший в руке копьё. Он скользнул взглядом по озёрной глади.

Как и в дневное время, множество лёгких одноместных лодчонок, корпуса которых издавна изготавливались из кожи, покачивались на воде, но ни одна из них так и не приближалась к скале. Они опоясывали её, находясь в отдалении. Вокруг озера, всюду, куда только он не переводил свой взор, из лесных зарослей тянулись к небу белёсые дымки костров. Люди продолжали жить, не оставляя надежды однажды вырваться из этих, хоть и красивейших, но теснин и вернуться на привычные просторы.

За спиной послышались чьи-то шаги. Кто-то приближался, хрустя песком и хвоей. Шангал оглянулся. Начальник его личной охраны спешил к нему. Он сообщил, что от царя Дассарии прибыл сотник.

Шангал принял его у себя в шатре. Цара почтительно представился царю исседонов, передал ему