Тайные тропы Магуры - Владимир Карпович Чухрий


Тайные тропы Магуры читать книгу онлайн
Автор повести — бывший работник органов госбезопасности, многие годы служивший на Западной Украине. В произведении описывается период 1945–1946 годов, когда там возникла очень сложная обстановка.
Любомир передал свое место у Копылы младшему брату, а сам стал готовиться к перегону.
Посещение Самбора, множество людей, обилие магазинов и лавчонок, звенящие струны электропровод дов, первая увиденная в жизни автомашина, а затем паровоз — все это поразило юношу. Любопытство, казалось, было удовлетворено сверх всякой меры, увиденное превзошло все ожидания. И все-таки тот день, когда он впервые увидел Львов, запомнился на всю жизнь.
Во Львове их эшелон простоял целый день в сортировочном парке, и только к вечеру состав со скотом подогнали к разгрузочной площадке. К неудовольствию Любомира, в последний момент перед разгрузкой эшелон снова оттащили куда-то на запасные пути.
Ранним утром, чтобы лучше рассмотреть город, юноша полез на гору Подзамче. И первое, что увидел, — столбы огня и дыма, а услышал — свист и грохот авиабомб.
Через час их эшелон, набрав необычную для него скорость, мчался по незнакомым равнинам, через новые, совершенно незнакомые города и села. На седьмые сутки прибыли в Днепропетровск. Здесь, после сдачи скота, дед Свирид почувствовал себя плохо. Какие-то незнакомые, но заботливые люди отправили его в больницу.
Любомир остался один. Выехать обратно ему не удалось — на Запад пропускали только воинские эшелоны. Побродив несколько дней по огромному городу, полюбовавшись на могучий простор Днепра, Любомир с трудом разыскал место разгрузки скота и того добродушного толстяка, который отправлял деда Свирида в больницу. Внимательно выслушав горемыку, посетовав, что тот не рассказал сразу, в чем дело, толстяк свел Любомира к себе домой и пообещал что-нибудь придумать.
Он оказался добрым, отзывчивым человеком. Через три дня Любомир был зачислен учеником машиниста водонапорной скважины железнодорожного узла. Он быстро усвоил нехитрую механику двигателя и через два месяца стал уже помощником машиниста. В начале третьего месяца своей жизни в Днепропетровске Любомир был призван в армию.
Танковый учебный полк под Харьковом. Дорога на фронт. Началась новая, ратная жизнь. Он испытал горечь отступления, научился встречать опасность со сноровкой бывалого воина. Войну он закончил в Берлине, в звании старшего сержанта, кавалером четырех боевых медалей.
Дома его до 1945 года считали погибшим. Исчезновение старшего сына совпало с приходом в село «новых» порядков, введенных фашистами и активно поддержанных буржуазными националистами. Погибли надежды на счастливую, человеческую жизнь, побелела голова старого Задорожного, и уже в первый год войны его начали звать дедом.
Зато вновь воспрянули духом радинские богачи. Никто уже не смел противиться их произволу. Задорожного обвинили в том, что его сын ушел на восток с Советами. А раз так — надел уменьшили наполовину. Еще до передела Задорожный слег, а летом сорок второго года его высохшее тело снесли на кладбище.
Семья, состоявшая из матери и младшего сына, обнищала. Лошадь отняли, двух овец с наступлением зимних холодов пришлось прирезать, чтобы сэкономить корм для единственной надежды на будущее — телки. Урезанный надел отдали в аренду, так как обрабатывать его не было ни сил, ни возможности.
Вечно голодный Володька, чтобы как-то существовать, начал воровать у соседей. Поседевшей, высохшей от бесконечных слез матери осталась горькая забота — отхаживать младшего сына, избиваемого сель—; чанами.
Только в середине 1945 года дошел наконец до истерзавшейся женщины маленький солдатский треугольник — весть от старшего сына. И теперь сам он ехал домой.
ВСТРЕЧА В СУХОМ ПОТОКЕ
Когда Лескив добрался наконец до спуска, Любомир шел уже по Сухому потоку. Его розовая майка веселым пятном выделялась на фоне зелени.
«Ого! Не разучился ходить», — подумал Лескив. Пока он притормаживал цепью заднее колесо, Любомир скрылся за поворотом.
— Стой! — послышался резкий оклик. Почти уткнулся в бок Любомиру ствол немецкого автомата. Здоровенный детина, с впалыми бритыми щеками, старался внушительнее насупить брови над бегающими глазами. За ним показался в кустах другой, толстомордый, с винтовкой.
— Ходи сюда! Ну, ну… без этого. Насквозь прошью.
Любомир медленно подошел к бандитам. Тот, что был с винтовкой, просипел:
— Зброя[7] есть?
— Нет ничего.
— Чего ходишь здесь? Хто ты е?
— Иду до дома.
— Звидкиля?
— Радинский.
Бандит, опустив винтовку, ощупал карманы Любомира и, убедившись в отсутствии оружия, прищурился:
— Шось я таких не бачив там.
— Я шесть лет не был дома.
— Звидкиля ж ты взявся? — подошел ближе бандит с автоматом. — Ишь, иде соби, як будто и никого не боится!
— А кого я должен бояться? — спросил Любомир.
— А хоть бы нас.
— Хто ж вы таки будете, — перейдя на местное речение, сказал Любомир, — що вас треба лякаться?
— Баньки[8] повылазили? Чи дурным прикидываешься? Партизаны. Чуешь?
— Партизаны? — как бы не понимая, протянул сержант.
Теперь сомнений не было. Мышиного цвета суконные немецкие френчи и брюки, туго перетянутые военными ремнями с алюминиевыми пряжками, — все говорило о том, что перед ним стояли недобитые солдаты разгромленной фашистской армии. Только своеобразный покрой шапок с самодельной эмблемой трезубца говорил о принадлежности их к «оуновцам».
«Так вот они — бандеровские псы. Погань, ползающая по земле, которую им не удалось продать, — думал Любомир. — Что же делать?»
— Ты що бормочешь? Молиться задумав? — довольно осклабился бритый, — не бийсь, вбивать не будем.
— А что вы — каждого встречного так пугаете?
— Тоби, я смотрю, наша зустричь не по шкури… Москальска морда? Тебе пытаем, хто ты е?! Не маемо часу тарабанькаться с тобой… Видповидай[9]!
Любомир тихо, но решительно отчеканил:
— Не ори! С автоматом почувствовал себя сильным? От самого Берлина никто меня не проверял — кто я, что я. А тут перед родным домом встретились… партизаны!
— Ще хорохоришься, пся крев? Жарны, Карантай, по ему, та и вся балачка.
Карантай отскочил от Любомира и вскинул автомат..
Только теперь Любомир понял всю сложность своего положения. Бандиты расстреляют его поблизости от родной хаты. Нелепость эта поразила не раз видавшего смерть сержанта. Но покориться бандитам он не мог. Любомир, как это бывало всегда в минуты особой опасности, лихорадочно искал выход. Трудно ска^ зать, что бы он сделал, но из-за поворота послышались сердитые окрики Лескива:
— Щоб вас шлях трафыв! Гойта! Гойта! Ну, ледащи!..
Карантай засипел:
— Веды его сюда. Хтось иде. Ходы сюда! — прикрикнул он на Любомира, видя, что тот не трогается с места, и подтолкнул его к кустам. Бандиты, насторожившись, прислушивались к крикам возницы.
— Це мий дядя. Безе мене в Радинске, — проговорил Любомир.
Несколько минут молча наблюдали за дорогой. Показались лошадиные морды. Лескив, дымя толстой самокруткой, сидел на передке и размахивал кнутом. Бандит с винтовкой вышел из