Молот шотландцев - Виктория Холт

Наша маленькая Дева — прямая наследница Александра и Вильгельма Льва. Когда дитя прибудет, мы встретим ее с подобающими почестями и заверениями в нашей заботе о ее благополучии. Ей будет оказан радушный прием в наших детских. Она будет учиться бок о бок с Эдуардом.

— Я так рада, — ответила королева, — тогда, когда они поженятся, они не будут чужими друг другу. Надеюсь, они будут так же счастливы, как мы с тобой.

— Этого многого просить, — ответил король; и тут он заметил, что она показалась ему бледнее обычного и, пожалуй, немного худой.

— Думаю, наши путешествия были для тебя слишком утомительны, — заботливо сказал он. — Теперь у нас будет более спокойное время в кругу семьи. Наша дорогая дочь Элеонора — такое утешение, и Маргарита все еще с нами, и Джоанна недалеко, в Клеркенуэлле.

— Какая радость — быть в окружении своей семьи!

Они поехали обратно в Лондон. Король был в добром расположении духа, и видеть его таким делало королеву счастливой, ибо она верила, что, если между Англией и Шотландией наступит мир и вечная тревога о том, что происходит на границах, исчезнет, теперь, когда Уэльс под контролем, они смогут оставаться в Вестминстере и Виндзоре и быть вместе, дома. Это привело ее в такое радостное состояние, что румянец вновь заиграл на ее щеках, а глаза засияли от счастья, так что потеря веса стала незаметна, и тревога короля о ее здоровье улеглась.

Какое это было удовольствие — гостить в Клеркенуэлле и видеть, как их дорогая Джоанна исполняет обязанности хозяйки замка и гостеприимной госпожи. Она сияла от гордости за свое новое положение. Она уже была беременна и обрела новое достоинство. Она могла усмирить своего обожающего мужа одним взглядом, и Эдуарда забавляло видеть, как гордый Гилберт низведен до положения ослепленного любовью обожателя этой его властной и прекрасной юной дочерью.

Клеркенуэлл, где река Холборн вилась меж зеленых лугов и лесистых холмов, был прелестным уголком; и то, что вдали виднелся город, лишь придавало ему очарования.

Эдуард говорил, как чудесно оказаться в таком романтическом месте и в то же время так близко к Лондону, чтобы в случае нужды добраться туда в кратчайший срок.

Когда они вернулись в Вестминстер, пришла весть: корабль, посланный за драгоценным дитятей, прибыл в Ярмут.

— В Ярмут, без промедления! — вскричал король, но заметил, что гонец понур и не может встретить его взгляд.

— В чем дело? — с нескрываемой тревогой потребовал он.

Сотня мыслей пронеслась в его голове, и каждая сулила беду. Первая мысль была о том, что шотландские мятежники перехватили судно и увозят дитя в Шотландию.

Но все было не так. Случилось непоправимое.

— Дева была очень слаба, милорд, — сказал гонец. — Когда она взошла на борт в Бергене, мы уже за нее опасались. Море было неспокойным, и ей стало очень дурно…

— Что дальше? — нетерпеливо прервал его король.

— Милорд… дитя умерло во время плавания. Холод… бурные волны… это оказалось для нее непосильным. Она была так хрупка… так нежна…

Король отвернулся, и сердце его пылало яростью.

Это был конец мечты, державшейся на жизни одного хрупкого дитя.

Королева Шотландии была мертва. Он мог представить, что начнется в этой непокорной стране, когда весть дойдет туда.

Ему придется как можно скорее готовиться к походу на север. Мечта о легкой победе развеялась.

***

В Шотландии назревала междоусобная война.

Прямого наследника престола больше не было. У Давида, брата Вильгельма Льва, не было сыновей, но было три дочери. У старшей и младшей из них были живы внуки, а у второй дочери был сын.

Внуком старшей дочери был Иоанн Баллиол, и он считал, что имеет первейшее право на престол. Однако Роберт Брюс, сын второй дочери, полагал, что его притязания весомее, ибо он был на поколение ближе к Вильгельму Льву. Внуком младшей дочери был Джон Гастингс, которого Эдуард сделал лордом Марки. Эдуард благоволил к этому Гастингсу, но знал, что все признают первенство Баллиола и Брюса.

Оба они принадлежали к шотландской аристократии, но по воспитанию были настолько же англичанами, насколько и шотландцами. У них были владения в Англии, где Баллиол владел замком Барнард в Дареме, а Брюс, хоть его поместья и находились в Шотландии, служил шерифом Камберленда. Он был уже стариком, но имел сына Роберта, который также считался одним из главных претендентов.

Эдуард понимал, что его присутствие на севере необходимо, и без промедления приготовился к отъезду.

С тех пор как королева сопровождала его в Святую Землю, она взяла за правило следовать за ним в походах, и, хотя ей не всегда удавалось быть на месте сражения, она никогда не отставала далеко.

Услышав, что им предстоит ехать в Шотландию, она встревожилась. Это было таким разочарованием после того, как она поверила, что останется в Виндзоре, чтобы приветствовать маленькую гостью в королевской детской. Это было больше, чем разочарование, — это был страх. Она осознавала, что изнурительные путешествия стали для нее непосильны и она устает от малейшего напряжения.

Объяснять это Эдуарду сейчас означало бы лишь добавить ему тревог, поэтому она начала готовиться следовать за ним.

Эдуард простился с ней, сказав, что они скоро будут вместе, и она принялась за сборы.

В положенный срок она была готова и отправилась в путь на север. Осенняя сырость, казалось, проникала в самые кости, усиливая их ломоту. Она чувствовала себя слишком больной, чтобы ехать верхом, и ее несли в паланкине, что значительно замедляло путешествие.

Ее дочь Элеонора настояла на том, чтобы сопровождать ее, ибо видела растущую слабость матери, и по мере их продвижения стало очевидно, что у той начинается приступ лихорадки, часто случавшийся с ней осенью.

— Миледи, — сказала принцесса, — я думаю, нам следует задержаться в Харби, пока ваш жар не спадет.

— Твой отец будет гадать, что нас задержало.

— Он не пожелал бы, чтобы мы ехали, пока вы так больны.

— Это пустяки, — сказала королева. — У меня такое бывало.

— И все же я думаю, вам следует отдохнуть здесь.

Королева покачала головой, но, когда пришло время двигаться дальше, она поняла, что не может подняться с постели.

Принцесса была глубоко обеспокоена. Она подозвала одного из курьеров и велела ему со всей поспешностью ехать к королю и передать, что она опасается, что королева очень больна.

Он тут же уехал, а принцесса вернулась к