Дассария - Абай Тынибеков

Манса в виде заслона, дабы не допустить саков к ставке. Понеся огромные потери, Шангал также отошёл на свои рубежи. Если для верховного военного вождя всех аланов прекращение сражения в разгар дня означало почти поражение, то для царя исседонов оно было явной победой.

* * *

Встретив Чардада возле своего шатра, Шангал молча обнял его и долго держал в своих благодарных братских объятиях.

* * *

На следующее утро разведка обеих сторон донесла до своих властителей, что противник не проявляет активности, но неизменно находится на прежнем месте. Только после этих сообщений на равнину вступили два траурных отряда, которые занялись сбором и вывозом всех раненых воинов, не обращая никакого внимания друг на друга. Ближе к вечеру, когда уже начало заметно смеркаться, разорвав тишину, всполошив дозоры и аланов, и саков, на равнине появились чьи-то войска. Никто из противоборствующих вождей поначалу не мог понять, что случилось, кто эти воины, чьи они и почему оказались здесь, но через какое-то время всё прояснилось – на радость объединённым исседонам и массагетам и к великому сожалению сарматов.

Царь Сахрибий совместно с царями Кассом и Галхисом, откликнувшись на просьбу царя Дассария об оказании военной помощи царю Шангалу, направили сюда тридцатитысячное войско от союза тиграхаудов, аримаспов и даиев, которое возглавил сам Сахрибий.

Приветственный грохот сотен барабанов, что доносился из лагеря саков, извещал Асуна о скором его поражении. Желая сохранить свою честь и людей, на рассвете он отправил в ставку к сакам своего лучшего полководца Гатуна с устным прошением о заключении соглашения о мире, по которому он обязался отдать им всё золото, имеющееся как у него самого, так и у подвластных военачальников, и навсегда покинуть сакские земли. Гатун вскоре вернулся. Он с прискорбием сообщил Асуну о единственном требовании сакских правителей, суть которого заключалась в немедленном появлении в их ставке лично самого Асуна.

Исполняя данное обязательство, Асун велел погрузить на четыре повозки все собранные драгоценности, взял в сопровождение всего сотню воинов и прибыл во вражеский лагерь, где вместе с отрядом был тут же разоружён. Перед главным шатром на походных скамьях восседали цари Шангал и Сахрибий, рядом с которыми почти на равных правах с ними находился и полководец царя Дассария Чардад. Асун встал перед ними, почтительно склонил голову и приложил руку к груди.

– Так ты и есть тот самый Асун? – внимательно рассматривая его, тихо спросил Сахрибий.

Стоящий за его спиной воин перевёл сказанное.

– Да, властители, я Асун, верховный военный вождь сарматских племён аланов, – взглянув в лицо вопрошавшего, с достоинством ответил Асун.

– Сколько воинов осталось у тебя? – вновь задал вопрос Сахрибий.

– Около шестидесяти тысяч.

– Их было вдвое больше до твоего вторжения в земли аримаспов. К тому же ты тогда преобладал числом. Почему же ты отступил? – по-прежнему обращаясь к Асуну, Сахрибий мельком взглянул на Шангала.

Шангал потупил взор, помня о том, что не пришёл на помощь, когда аримаспам угрожал Асун, и теперь стыдясь своего давешнего поведения, на которое Сахрибий не держал обиды и поступил по-сакски благородно, появившись здесь с войсками.

– Я не верю в победу, когда у меня под боком предатель, – понизив голос, ответил Асун.

– Что теперь мешает тебе вести войну? Или опять появился изменник? – Сахрибий продолжал проявлять интерес к полководцу.

– Нет. На этот раз измены уже не было. Я понял, что мне не одолеть вас, – как-то обречённо выдохнул тот, отведя глаза.

– Но ты ведь пришёл сюда, несмотря ни на что. Так в чём же всё-таки кроется истинная причина твоего повторного отступления?

– В моём первом поражении. Оно сломило меня.

– Разве такое возможно? Непобедимый, всегда и во всём решительный Асун вдруг поддался сомнениям?

– Выходит, так.

– Нет, не так. Ты играешь словами, желая добиться своего. Твоя былая слава – вот что не даёт тебе покоя. Вернуться в свою землю и предстать перед правителем дважды побеждённым ты не можешь себе позволить из-за своей гордыни, но и умереть в мнимом бесчестии тебе твоя спесивость не даёт. Твои оправдания и есть твой позор. Ты умён, но больше ты хитрец. Оттого и решил поживиться хоть чем-то, но не возвращаться к своему очагу с пустыми руками. Ты и твои воины должны быть казнены. Если ты всё-таки хочешь добраться живым до своего народа и привести к нему остатки своего воинства, возьми нож и отрежь себе правую руку.

Сахрибий вскочил на ноги. Шангал и Чардад также поднялись. Сотник охраны тут же подбежал к Асуну и протянул ему нож. Несколько воинов вскинули луки, натянув их и направив на него стрелы. Асун принял нож. Он понял, что обречён на страшное посрамление, так как появиться полководцу среди сородичей после дальнего похода без богатых трофеев, с огромными людскими потерями да к тому же без правой руки в его земле считалось ужасным позором, имевшим только одно последствие – быть проклятым самому и навлечь проклятие на свой род во всех поколениях. Сакские цари знали, что делают, предлагая ему такой выбор. Их коварству не было предела. Асун оглянулся на свою сотню, молчаливо и беззащитно взиравшую на него, затем скользнул взглядом по лицам вражьих властителей и, коротко, но резко замахнувшись, с силой вонзил нож себе в живот.

Сильно пошатнувшись и прохрипев:

– Вы же победители… прошу вас… отпустите моих… людей… – он упал навзничь, уставившись помутневшими глазами в небо.

Душа полководца, когда-то названного всем народом «великоголовым», покинула его тело в далёкой и чужой земле, куда однажды он вступил по прямому велению своего правителя, но где обрёл покой уже по своей воле, не позволив никому лишить себя воинской чести и надругаться над своим высоким человеческим именем. Все шестьдесят тысяч его воинов, каждый в полном вооружении и на своём коне, были отпущены саками, сопроводившими их до самых границ.

* * *

Предав земле тела всех погибших в сражениях воинов, среди которых оказались почти сто двадцать сотен массагетов, и воздав им все подобающие почести, царь Сахрибий и полководец Чардад по настоянию царя исседонов Шангала остались в его ставке ещё на три дня, в течение которых длился победный пир. После этого Шангал повелел разделить на две равные части всё золото, полученное от Асуна, прибавил к нему столько же от себя и преподнёс союзникам, при этом очень душевно поблагодарив от имени всего своего народа за оказанную помощь и наградив каждого из их воинов отменным оружием.

* * *

Командующий тяжёлой кавалерией полководец Гатун, возглавивший все войска аланов после смерти вождя Асуна, покинув