Дассария - Абай Тынибеков

или не успел предупредить врага об этом. Решение об оставлении войсками лагеря, разбитого днём на глазах сакских дозоров, было принято ближе к полуночи, и о нём не знал никто из моих полководцев: ни Гатун, ни Манс, ни Вердох. Бата и Азнура на тот момент попросту ещё не было здесь, а Чахоб и теперь ещё не прибыл сюда. Неужели доносчик всё-таки является человеком Вердоха? Как могло случиться, что он стал предателем? Где и когда он смог повстречаться с кем-то из саков, став прислужным ему? Что могло побудить его поступить таким подлым образом?» – Асун напряжённо думал, изредка прикладываясь к посудине с холодной водой, иногда отщипывая небольшие куски вяленого мяса, совершенно не замечая этого, не видя и сотника, уже в который раз бесшумно заменявшего блюда с остывшей едой.

Время приближалось к полуночи.

Понимая, что истина где-то рядом, чувствуя, что в своих суждениях он находится на верном пути, Асун взволнованно поднялся, разминая затёкшие ноги, пару раз порывисто присел на корточки, затем потянулся, хрустнув лопатками, и вновь опустился на свою походную скамью, продолжая свои размышления.

«В войне с аримаспами пятнадцатилетней давности мои одногодки Гатун, Манс и Бат, как, впрочем, и старшие на пару лет Азнур с Чахобом, по причине довольно юного их возраста не принимали участия, а вот Вердох, насколько я помню, уже в ту пору командовал тысячей, причём входившей в состав личной охраны своего дяди, бывшего верховного военного вождя и нынешнего властителя. Да продлятся его дни в здравии и процветании! Так что же получается? Только один Вердох из всех нас, кто теперь является полководцем, бывал в этих краях и сталкивался с аримаспами. Войну тогда почему-то проиграли, но сумели сохранить большую часть войск. Вердох же, несмотря на, казалось бы, очень высокое положение рода, ни верховным военным вождём, ни даже командующим личной охраной властителя так и не был назначен. Однако то, что он имел тогда явную возможность каким-то образом общаться с кем-то из саков, ещё ни о чём не свидетельствует. Война есть война. На ней пересекаются судьбы многих людей. Это естественно. Без этого обойтись невозможно. Нет, поспешным подходом можно дойти до самых страшных домыслов и ошибочных обвинений. Такого нельзя допускать. Нужны только факты и неопровержимые доказательства. Попробую найти их в том, что есть в действительности, в том, что окружает меня сейчас, и подойти к этой головоломке с другой стороны… Итак, Вердох был уже здесь. Кто из тех, что ныне служат под его началом, также принимал участие в том походе? Никто. Я ведь по его личной просьбе разрешил ему набрать в отряды только молодых, сильных, выносливых воинов. На созванном большом совете он настаивал на таком условии, и оно, к его большой радости, было в полной мере удовлетворено. Даже сотники, ставшие вдруг таковыми, не будучи прежде и десятниками, были подобраны и назначены им из числа простых новичков… Вот и всё! Кажется, я наконец вычислил тебя. Остаётся лишь узнать о доводах, приведших тебя к измене… Не могу поверить, что такой зрелый муж, высокопоставленный полководец и близкий родственник самого властителя всех племён аланов способен на такой низменный поступок, как предательство. Быть может, и то давнее наше поражение от аримаспов каким-то образом связано с этим человеком. Если это так, то всё, к великому сожалению, вновь повторяется», – Асун поднялся с места, рывком скинув плащ.

Высокое тёмное небо огромным множеством звёзд нависало над землёй, подослав к ней своё ночное око – полную белёсую луну.

– Где Гатун? – грозно спросил главнокомандующий у подбежавшего к нему сотника.

– Правитель, он здесь, ожидает твоих велений, – тот низко склонился и быстро ответил ему.

Полководец Гатун тут же появился у костра и молча замер.

– Присядь. Хочу знать твоё мнение относительно всего, что случилось, – внимательно посмотрев на него, строго, но почтительно произнёс Асун.

Они расположились у огня. Асун окинул своего военачальника цепким взглядом, отметив про себя его внешнюю опрятность, заметив и его сильную измождённость, при этом подумав: «Да, сильно тебе досталось. Всё понимаю, но времени для отдыха у нас нет», – а вслух спросил:

– Нашёлся Вердох?

– Нет, правитель. Его ищут. Я послал людей, – мотнув головой, с досадой ответил тот.

– Что с ним могло случиться, как думаешь? – вновь спросил Асун.

– Не знаю, правитель. О худшем и думать не хочется. В той неразберихе каждый мог сложить голову.

– Неразбериха? Это ты верно подметил. Слово-то какое точное ты сумел подобрать. Скажи-ка мне, Гатун, а ты не задумывался над тем, почему она возникла и где, на твой взгляд, так крепко затаился её корень? – неожиданно и загадочно спросил его главнокомандующий.

Гатун, спокойно смотревший на пламя, быстро отвёл от него глаза и недоумевающее взглянул в лицо главнокомндующему, явно испытывая растерянность от вопроса.

– Есть и ещё одно интересное слово – измена. Слышал о нём? А теперь подумай над тем, нет ли связи между ними в нашей ситуации. Что скажешь? Какие мысли теперь появились у тебя? Поделись-ка со мной, – пристально смотря ему в глаза, почти злобно произнёс Асун.

– Правитель! Но… – вытягиваясь и расправляя плечи, Гатун уставился на вождя, не в силах произнести больше ни слова.

Было очевидным, что его уже осенила какая-то смутная догадка, но он молчал, видимо, не веря в её возможность и правдоподобность.

– Говори. Я и так слишком многое тебе поведал, – с интересом наблюдая за переменами в его поведении, за тем, как он воспринял сказанное, и довольный тем, что собеседник понял его правильно, произнёс Асун.

– Правитель, но этого не может быть! – почти прошептал полководец. – Неужто Вердох способен на такое?

– Вот и я, так же как и ты сейчас, не так давно был поражён этой догадкой, но, в отличие от тебя, пришёл к ней через тяжкие думы, складывая воедино по крупицам все факты и сведения. О них чуть позже. Главное – ты понял меня. Теперь о том, что тебе нужно сделать незамедлительно. Осмотри внимательно его шатёр, и всё, что покажется тебе подозрительным или необычным, доставь ко мне. Я жду, – вставая, завершил беседу Асун.

Гатун поспешно удалился. Асун ещё не успел как следует умыться принесённой свежей водой, как появился Гатун. За ним следовало четверо воинов. Они попарно несли объемистые кожаные вьюки, и, судя по тем усилиям, которые прилагались ими при этом, можно было догадываться о значительной тяжести содержимого каждого из этих двух громоздких мешков.

– Правитель, вот, – Гатун был взволнован сильнее прежнего.

– Что в них? – спокойно спросил Асун.

– Золото, правитель, – почти прошептал полководец,