Дорогие мои москвичи - Александр Николаевич Посохов

— Подожди, дай завяжу, а то ты вперёд замёрзнешь, — останавливает любимую одноклассницу Санька и заботливо завязывает у неё под подбородком верёвочки от белой меховой шапки. Затем он берёт у Тани футляр, и они вместе то идут, то бегут по одной из улиц района.

* * *

Просторная, богато обставленная квартира на Кутузовском. В квартире Саша и Таня.

— Я очень рада, что ты меня нашёл, — говорит Таня, доставая из шкафчика бутылку вина и бокалы. — Где же ты пропадал всё это время?

— Служба, — уклончиво отвечает Саша.

— Исчез и даже не попрощался.

— Ну ты же сама в восьмом классе сказала, что замуж выйдешь за того, кто старше и у кого всё есть.

— А тебя не узнать, ты сильно изменился.

— В лучшую или в худшую сторону?

— Да ты всегда хорошо выглядел. А сейчас вообще обалденно. Роскошный мужик. Открывай, выпьем за встречу.

После выпитого бокала Таня приближается к Саше и предлагает:

— Давай поцелуемся, что ли. Первый раз, между прочим.

Саша и Таня целуются, не сдерживая себя, страстно и долго.

— Кстати, муж сегодня может вернуться раньше, — жеманно выбравшись из Сашиных объятий, предупреждает Таня. — А тайное свидание должно быть оправданным.

Таня в лёгком халатике, с растрёпанными волосами, и Саша прощаются у дверей в прихожей.

— Ну и медведь же ты, измял меня всю, — в голосе Тани слышатся одобрительные нотки. — Но я довольна и не протестую. Встречаться будем, когда захочешь и когда я смогу. Наверстаем упущенное. Двадцать лет потеряли. Согласен?

— Надо подумать, — отвечает Саша.

— Не ломайся, тебе это не идёт, — говорит Таня и перед тем, как закрыть дверь, чмокает Сашу в щёку. — Завтра обязательно позвони и я скажу, где. Дома у меня больше нельзя. Я сама всё организую. Если не позвонишь, я обижусь.

Саша уходит. Выйдя из подъезда, он тут же сплёвывает, будто что-то горькое побывало у него во рту.

— Да хоть заобижайся, — произносит он вслух. — Просто бабу себе я и без тебя найду.

* * *

"Пятёрочка" на выезде из Люберец. Небольшая очередь к кассе.

Вдруг кто-то тюкнул Александра слегка по плечу. Он обернулся — старушка какая-то в поношенном зимнем пальто и грубой вязаной шапке. Глаза влажные, бордовые прожилки на лице. В корзине батон и пакет кефира.

— Пожалуйста, проходите, — сказал Александр. — Я пропускаю.

— А ты не узнаёшь меня? — тихо спросила его старушка.

— Извините, но нет, — уверенно ответил Александр.

— Это же я, Таня, — призналась старушка и вроде как улыбнулась даже.

Какая такая Таня Александр не понял, но, когда расплачивался за десять рулонов туалетной бумаги и поджидал старушку на выходе, то смутно предположил, что это та самая Таня, которую он любил всю жизнь.

— Теперь узнал, — не веря глазам своим, почти наугад, заявил Александр уже на улице. — А ты почему здесь?

— А я теперь здесь живу. Муж умер, он же намного старше меня был, академик. Деньги кончились, и я ту квартиру давно продала. А ты почему тогда не позвонил и снова исчез?

— Служба.

— А куда тебе столько бумаги, семья большая?

— У меня дом в деревне. Вот заехал и взял про запас. Тебя подвезти? Холодно ведь, замёрзнешь.

— Не надо, сама дойду. Только воротник подними мне, а то рука болит.

Александр заботливо исполнил просьбу старушки, попрощался ответным "пока", сел в Мерседес и укатил под Коломну. Всю дорогу до своего уединённого особняка не мог унять он душевный трепет, жалость и грусть.

На болоте

И в энской области встречаются болота. Особенно в одном из восточных районов. Там-то вот и подались в лес трое друзей-пацанов, лет по двенадцать. Забрели в какую-то чащу, миновали её и вышли к широкой яме. Вода в ней тихая, тёмная, ни лягушек, ни жуков-плавунцов.

— Ну-ка, дайте я глубину измерю, — сказал решительно Колька, подобрал длинную сухую ветку, ткнул её в воду и тут же отпрянул в испуге. Из глубины поднялись и жутко пробулькали такие большие пузыри, что даже Пашка напрягся, который стоял чуть поодаль на бугорке.

— Я знаю, что это, — заявил деловито Ринат. — Это газ болотный, он тоже горит, мне отец рассказывал. — Пашка, давай спички, сейчас проверим, правда или нет.

Пашка послушно достал коробку спичек, которую всегда брал с собой в лес с тех пор, как посчитал себя почти взрослым, и передал её Ринату.

Но горящая спичка горящей не долетала до пузырей. Колька тыкать уже устал и спички заканчивались.

— А мы по-другому проверим, — предложил Ринат. — Папка говорил, что мы, когда пукаем, точно такой же газ выпускаем. — Колька, давай, я спичку поднесу, а ты пёрнешь.

— Давай, — смеясь, согласился Колька, приспустил до колен вначале джинсы, потом трусы и приготовился.

Ринат чирнул спичкой, поднёс её к голой заднице друга, а та молчит.

— Ну! — скомандовал Ринат.

Тишана.

— Ну!

Тишина.

— Не получается что-то, — искренне повинился Колька и натянул обратно джинсы с трусами. — Я утром ничего не ел, один чай только выпил.

— А ты что ел? — поинтересовался Ринат у Пашки.

— Пельмени с капустой.

— А пил чего?

— Молоко с аладушками, парное.

— Вот это то, что надо! — воскликнул Ринат. — Тем более, что ты самый толстый. Снимай штаны.

А Пашка и не сопротивлялся. Ему тоже было интересно, горит или не горит. Поэтому он охотно оголил свою пушку и встал в огневую позу.

— Ну! — скомандовал Ринат.

И Пашка так выстрелил, что Колька отскочил в сторону и закатился от смеха, а Ринат с ошарашенным видом, зажав ноздри, стал искать отлетевшую спичку. Не понимая, зачем.

— А потише нельзя? — сердито проворчал Ринат. — Всего две целые спички остались.

Второй раз произошло то же самое. Только в чаще кто-то ухнул и спичка из рук Рината не выпала.

— Ты видел огонь? — спросил Ринат Кольку. Но тот, продолжая хохотать, как ненормальный, ничего вымолвить не смог, а лишь покачал головой.

— Давай последний раз, — приказал Ринат.

— Да мне всё равно, — похвастался Пашка. — Я хоть сколько пердеть могу.

В третий раз что-то вроде вспыхнуло на мгновение ярким светом на выходе. Или это показалось Ринату.

По дороге домой Пашка уже без спросу, а просто в доказательство своих могучих способностей, регулярно издавал характерные звуки. И зря. Потому, что после этого друзья, а потом и другие, стали обзывать