Игорь Святославич - Виктор Петрович Поротников

– Похоже, мы опоздали, княже, – прошептала рабыня, глянув на Игоря. – Но ничего, я другое местечко знаю. Идём!

Она снова взяла Игоря за руку, как несмышлёного отрока.

На свежем воздухе Игорь ощутил прилив бодрости.

Огибая баню вслед за служанкой, он не удержался и заглянул в окно.

От увиденного из него сразу улетучились остатки хмеля. Сквозь уголок незапотевшего стекла Игорь узрел обнажённого Ярослава, лежащего на полке́ с веником под головой. Его руки ласкали большие отвислые груди пышнотелой женщины с растрёпанными косами, которая, сидя на Ярославе, делала плавные движения вверх-вниз, скользя своим чревом по его вздёрнутому жезлу. Нагое тело женщины казалось ещё белее рядом с загорелым телом Ярослава. Вот женщина повернула голову, откинув со вспотевшего лба прядь волос.

Игорь вздрогнул, узнав свою мать.

Его поразило и возмутило не то, чем она занимается тайком в бане, а то, с кем она этим занимается! Ярослав и раньше не пользовался особым уважением Игоря, а после похода на половцев тот и вовсе упал в его глазах. Мать же всегда восхищала Игоря умом и выдержкой. Ему казалось, что ей не присущи подобные слабости. И вот он получает доказательство низменной греховности своей обожаемой матери, которая опустилась до того, что отдалась такому ничтожеству, как Ярослав!

Первым и самым сильным желанием Игоря было ворваться в баню, чтобы пристыдить мать и избить Ярослава, посмевшего коснуться её своими похотливыми руками. Однако выражение блаженства и безмятежности на материнском лице погасило в Игоре первый гневный порыв. Игорь впервые увидел мать такой, погружённой в некий сладостный экстаз. По сути, перед ним было лицо совсем другой женщины. Не потому, что его мать никогда прежде не появлялась перед ним с растрёпанными косами, она была одержима желанием близости, и это желание превращало её в женщину, осуждать которую не имел права никто. В том числе и Игорь.

Рабыня затащила Игоря на сеновал. Там, среди душистых запахов летнего скошенного луга, она принялась возбуждать его своими поцелуями и смелыми прикосновениями рук. От увиденного в бане Игорь был сам не свой, поэтому его мужские способности сильно разочаровали любвеобильную девицу, которая расстроенно попеняла ему, мол, иной во хмелю как жеребец, а иной хуже мерина.

Вернувшись во дворец, Игорь столкнулся со Всеволодом.

– Как спалось с юной женой, брат? – Игорь шутливо толкнул Всеволода в бок.

– Лучше не спрашивай, – уныло ответил Всеволод. – Жена моя сущее дитя! Девства я её, конечно, лишил, но сколько слёз было пролито при этом, ты бы видел! В конце концов прибежали Ольгины няньки и увели мою зарёванную жёнушку в свою опочивальню.

– Не расстраивайся, брат, – сказал Игорь. – Первый блин всегда комом. Внешне-то Ольга тебе приглянулась ли?

– Ножки у неё ладные и попка кругленькая, – со смаком произнёс Всеволод, – груди как яблочки спелые, ничего девица! Хоть и не в соку ещё.

– Годика через два от твоей Ольги глаз будет не оторвать! – заверил Игорь брата.

В душе он завидовал Всеволоду. Ольга была не из той ширококостной породы, как Ефросинья. При округлости бёдер у неё была осиная талия. Её изящная головка красиво смотрелась на небольших, горделиво приподнятых плечах, а кисти маленьких рук были на удивление женственны, словно природа особенно постаралась, создавая их.

Игорь поймал себя на том, что он с удовольствием поменялся бы со Всеволодом жёнами, несмотря на то что Ефросинья уже родила ему троих сыновей.

Владимир, брат Ольги, тоже приехавший на свадьбу, производил впечатление человека заносчивого и самонадеянного. Игорю не понравилось, что Владимир, будучи самым младшим из князей, собравшихся на торжество, бесцеремонно влезал в разговор старших со своими развязными и неуместными замечаниями. Вдобавок Владимир оказался необузданным во хмелю и чуть не затеял ссору прямо за столом. Пустившийся на хитрость Святослав Всеволодович предложил Владимиру на спор выпить большой ковш греческого вина. Владимир клюнул на удочку и с трудом, но осушил поданный ему ковш. После этого он стал всё больше клевать носом, покуда не свалился под стол.

Олеговы слуги, взяв пьяного Владимира за руки и ноги, унесли его почивать.

Солнце было уже высоко, когда в гриднице опять началось оживление.

Протрезвевшие гости собирались за столами, с которых проворные челядинцы уже убрали объедки и поставили свежие блюда, принесли корчаги[59] с вином и квасом.

Некоторые из гостей обнимали служанок, задирали у них подолы. Так и не проспавшегося рыжебородого боярина слуги завернули в медвежью шкуру и вынесли из пиршественного зала.

«Чтобы вида не портил», – как выразился Олег.

Из князей в гриднице в этот момент находились лишь Олег да Игорь со Всеволодом.

Всеволод соблазнился на наготу грудастой рабыни, что полусонная бродила между столами в поисках своего платья. Мужчины, игриво похлопывающие её по бёдрам и ягодицам, видимо, не производили на рабыню никакого впечатления. Рабыня даже не стала сопротивляться, когда Всеволод, завалив её прямо на столе, пристроился к ней сзади, спустив с себя порты.

Олег и многие его бояре при виде этого захохотали.

– Не боишься, брат, что жена твоя войдёт? – воскликнул Олег.

Внезапно в гриднице появилась Манефа в роскошном длинном платье тёмно-вишнёвого цвета, расшитом золотыми узорами на рукавах и по нижнему краю. На голове у неё было белое покрывало, скреплённое диадемой. Манефу сопровождала Агафья и несколько боярских жён, ночевавших в княжеском дворце.

– Прекратите это непотребство! – властно промолвила княгиня.

Вся мужская братия враз остепенилась, смолкли скабрёзные шуточки. Все принялись рассаживаться за столами, пряча усмешки при виде того, как Всеволод торопливо натягивает порты и выталкивает нагую рабыню из пиршественного зала.

– Не ожидала я от тебя такого, сын мой, – укоризненно сказала Всеволоду Манефа и прошествовала на своё почётное место.

Всеволод, смущённый до крайности, опустил глаза.

Вскоре пожаловали киевский князь и его брат Ярослав. Няньки привели заспанную Ольгу и усадили рядом со Всеволодом. Не было только Владимира, брата Ольги.

– Видать, Владимир Глебович со вчерашних вин и медов подняться не может, – с усмешкой заметил Олег. И как хозяин застолья, повелел начинать пиршество без него. «Оклемается, подойдёт!»

Прежнего бесшабашного веселья уже не было.

Князья и бояре завели разговор о событиях в Залесской Руси. Там недавно умер владимирский князь Михаил Юрьевич. Его место занял брат его Всеволод Юрьевич, до этого княживший в Переяславле-Залесском.

– Крутенько обходится Всеволод Юрьевич с боярами ростовскими и суздальскими, – промолвил кто-то из бояр. – С покойного Андрея Боголюбского пример берёт.

– Ну так и кончит, как тот, – пробурчал другой боярин.

– Князь Всеволод меньших людей к себе