Игорь Святославич - Виктор Петрович Поротников

– Сколько Ольге лет? – допытывался Всеволод.

– Четырнадцать.

Всеволод прыснул:

– Ей ещё в куклы играть, а вы её под венец тащите!

– О тебе, дурне, печёмся! – рассердился Олег. – Это ныне никто к Ольге не сватается, а пройдёт год – отбоя от женихов не будет. Девица – чистый мёд!

– Остепенись, Всеволод. Христом Богом тебя прошу! – вставила Манефа. – Ты – князь. На тебя люди смотрят и блюстители церкви. Помни об этом днём и особенно ночью.

При последних словах Манефа с особой пристальностью взглянула на сына.

Всеволод уехал из Чернигова расстроенный. Утешал себя мыслью, что, может, князь Владимир не отдаст за него сестру из-за её малолетства или другого жениха ей подыщет.

В начале сентября прискакал посыльный из Переяславля, который сообщил Олегу о согласии Владимира Глебовича выдать сестру за его младшего брата.

Свадьбу было решено играть в Чернигове.

Торжество едва не расстроилось в самом начале. Олег пригласил в посажёные отцы Святослава Всеволодовича, тот приехал со своими ближними боярами. Заметив, что среди гостей нет Ярослава, Святослав попросил Олега послать за ним в Новгород-Северский. Олег отказался, заявив, что Ярославу нет места у него за столом.

Святославу такая непримиримость Олега не понравилась. Он разразился длинной тирадой по поводу того, что Христос советовал прощать вину своим ближним, дабы те становились лучше.

«Благородством поступков прощающих излечивается греховность душ человеческих» – такими словами Святослав завершил свою речь.

Олег продолжал стоять на своём, покуда Манефа не убедила его уступить Святославу.

– Тебе Святослав в будущем нужнее, чем Ярослав, – шепнула княгиня на ухо Олегу. – Вот и уступи ему ныне, чтобы в будущем он на твою уступку своей ответил.

Олег сдался и послал гонца за Ярославом.

Тот словно ждал этого: живо примчался в Чернигов, не жалея коней.

– Я не с пустыми руками к тебе, брат. – Ярослав с многозначительным видом протянул Олегу увесистый кожаный кошель.

– Что это? – спросил Олег, беря кошель.

– Триста серебряных монет, – ответил Ярослав, – половина выкупа за родичей хана Осолука.

– Что же ты мало запросил у хана? – недовольно заметил Олег.

– Не давал хан больше, – пожал плечами Ярослав, – в противном случае, говорит, можешь убить моих родственников. У меня, говорит, их и так хоть отбавляй! Я подумал, лучше мало, чем ничего.

– Верно подумал, – усмехнулся Олег.

Четырнадцатилетняя невеста рядом с высоким и плечистым Всеволодом выглядела ещё более хрупкой. Она застенчиво улыбалась похвалам, расточаемым ей Олегом и Агафьей. Манефе невеста тоже понравилась. Она сердито шипела на Всеволода: «Ну чего насупился, как сыч! Улыбаться, что ли, разучился? Какую паву за тебя выдают!»

Во время свадебного застолья Игорь упился медов хмельных до беспамятства.

Очнулся он в тесной горенке с белыми побелёнными стенами и одним окном, утонувшим в нише толстой каменной стены. За окном было пасмурно и серо. По толстому стеклу барабанили крупные капли дождя. Игорь не мог понять, утро сейчас или вечер. Он с трудом вспомнил происходившее с ним накануне.

Игорь с удивлением обнаружил, что лежит на постели поверх одеяла прямо в одежде и сапогах. Мысли в тяжёлой голове ворочались с трудом. Во рту был привкус хмельного мёда.

Ощутив жажду, Игорь поднялся с ложа и выбрался из комнатушки в тёмный узкий коридор. Шатаясь, он наугад направился туда, где, по его представлению, должен был находиться пиршественный зал. Наткнувшись на винтовую деревянную лестницу, Игорь сообразил, что перед ним дворцовая башня. Стало быть, он находится на втором ярусе, значит, пиршественный зал должен быть как раз под ним.

Судя по тому, что снизу не доносился гомон и смех, пир уже закончился.

Поразмыслив, Игорь решил сократить путь и пройти в гридницу через башню. Он знал, что вход в неё на первом этаже расположен как раз неподалёку от гридницы. В кромешной тьме Игорь спустился по скрипучим ступеням вниз, нащупал дверь и с трудом открыл её. Оказалось, за дверью вповалку спят пьяные Олеговы гридни, заняв всё пространство караульной комнаты. Некоторые даже во сне продолжали сжимать в руках мечи в ножнах.

В караулке было не так темно благодаря пламени светильников, жёлтый свет которых падал из гридницы сюда через другую приоткрытую дверь.

Перешагивая через тела храпевших гридней, Игорь выбрался наконец в пиршественный зал.

Там тоже спали на скамьях упившиеся гости, а какой-то боярин и вовсе спал под столом весь перемазанный морковной подливкой. У печи на брошенной на пол медвежьей шкуре совокуплялись двое: кто-то из старших Олеговых дружинников и одна из служанок Агафьи. Служанка была до такой степени пьяна, что совершенно безучастно относилась к тому, что вытворял с нею взобравшийся на неё рыжий детина.

По гриднице шло шумное пыхтение утоляющего похоть мужчины, нагая спина которого двигалась туда и назад в неверном ритме. Голая женщина с раскрасневшимся от обильных возлияний лицом и закрытыми глазами лежала под ним, бессильно раскинув в стороны руки и ноги. Её скомканное платье валялось рядом на полу вместе с одеждой рыжего боярина.

Две другие служанки с пьяным хихиканьем угощались вином, сидя за столом в господских креслах. При виде Игоря обе примолкли. Затем та, что была посмелее, приблизилась к Игорю неверными шагами.

– Люба ли я тебе, князь? – развязно спросила молодая женщина и, стянув через голову цветастый сарафан, явила Игорю свою наготу.

Игорь оглядел прелести рабыни и остался доволен.

– Дай чем-нибудь горло промочить, и тогда я займусь тобой, голубица, – промолвил он заплетающимся языком.

– Хмельного тебе, пожалуй, хватит, княже, – заметила служанка и налила в чашу яблочного квасу. – Вот, испей, сразу полегчает.

Игорь взял протянутую чашу и выпил её до дна.

– Токмо не здесь, – прошептала рабыня, когда Игорь притянул её к себе.

– А где? – спросил он, глядя в её хмельные страстные очи с длинными ресницами.

– Идём со мной, – промолвила служанка, набросив на себя сарафан.

Они покинули гридницу и, миновав два полутёмных зала, где тоже спали вповалку гости, через боковой выход выбрались на двор.

Рассвет только занимался, моросил дождь, было промозгло и сыро.

Служанка тянула Игоря за собой, шлёпая босыми ногами по намокшему дощатому настилу. Она привела его под навес и повела дальше мимо конюшен и клетей с припасами. Глаза рабыни таинственно блестели, когда она оборачивалась на Игоря.

Оказалось, что они шли к бане.

– Тут нам никто не помешает, – зашептала девушка, заводя Игоря в предбанник.

В предбаннике было тепло и пахло берёзовыми вениками.

– Здесь не замёрзнем, – улыбнулась рабыня, – печь ещё полна вчерашним жаром. Я сама её топила.

Служанка хотела было отворить дверь в банное помещение, но вдруг замерла на месте.

Из-за