Экспедиция надежды - Хавьер Моро

сколько для того, чтобы не посеять панику. Городской совет обратился с ходатайством к монарху, чтобы он воздействовал на вице-короля, который отказывался использовать городскую казну для строительства новой больницы и принятия неотложных мер: требовалось вырыть глубокие рвы для захоронения останков умерших, оборудовать помещения для карантина и создать запас негашеной извести и прочих обеззараживающих средств.

– Санта-Фе-де-Богота[36] стала жертвой настоящего мора, – произнес Годой. – С учетом того, что эпидемия десятилетней давности унесла жизни почти пятнадцати процентов населения, существует опасение, что на этот раз количество умерших может увеличиться в несколько раз.

У Карла сжалось сердце. Он прекрасно представлял себе, что способна натворить эпидемия в городе: сначала возникают проблемы со снабжением, приводя к нехватке продуктов первой необходимости, а это, в свою очередь, влечет за собой безудержный рост цен и в итоге полную разруху.

Король вызвал своего камердинера.

– Пригласите доктора Рекену, пусть возьмет с собой подарок от итальянского врача. Он знает, о чем речь.

Слуга вышел из кабинета. Карл обернулся к Годою:

– Оспа, опять оспа, – промолвил он обреченно.

Каракас в 1776 году, Мехико в 1778, Гватемала в 1780, Кадис в 1800… Список был столь же велик, сколь необъятны пределы Испанской империи. Всякий раз, когда, казалось, удавалось победить эту напасть, она, как птица Феникс, возникала вновь, особенно в Америке.

И даже в самой королевской семье: как описать ужас и боль от гибели стольких близких родственников? Навсегда в его память врезалась смерть родного брата, дона Габриэля, вместе с женой и новорожденной дочуркой. Когда недавно его собственная дочь Мария-Луиза заболела, сердце монарха сжималось так же, как и сейчас от событий в Новой Гранаде. Этот парализующий страх накатывал каждый раз, когда требовалось немедленно принять меры, чтобы предотвратить распространение болезни и не допустить паники при дворе.

Для него, как и для прочих королей Испании, оспа была заклятым врагом – самым древним, самым непримиримым, самым жестоким. Среди ее именитых жертв числились император Фердинанд IV Австрийский, японский император Го-Комё, китайский император Фулинь, негус Эфиопии и даже сам король Франции Людовик XV. В Англии болезнь не пощадила род Стюартов. По подсчетам выходило, что во всем мире из-за оспы погибла или была навсегда обезображена пятая часть населения. Из всех напастей, бичевавших род людской, этот мор был самым распространенным и самым длительным. Ни чуме, ни холере, ни желтой лихорадке не удалось закрепиться так надолго и на такой огромной площади, как оспе.

Сам Карл IV порой опасался, что его род прервется… Разве оспа не покончила с династией Габсбургов, которую сменили Бурбоны? Сколько времени потребуется для того, чтобы Бурбонов постигла та же участь, что и Габсбургов? – Он задавал себе этот вопрос, прекрасно помня, что в Испании оспа изменила ход истории так, как это не снилось ни одному другому неприятелю.

В это мгновение вошел доктор Рекена, королевский лейб-медик, пухлый человечек невысокого роста. В руках он держал деревянную шкатулку и стопку листов, которые вручил монарху с низким поклоном.

– Как звали того итальянского врача?..

– Доктор Карено, Ваше Величество, – отвечал Рекена. – Также я принес вам копию трактата английского врача Дженнера, которую он вам подарил.

Доктор передал королю принесенную шкатулку и бумаги, а тот, в свою очередь, вручил их Годою.

– Я так понимаю, что вакцинация приносит хорошие плоды, – промолвил министр.

– Да, хотя в этих краях с болезнью по-прежнему предпочитают сражаться молитвой, умерщвлением плоти и покаянием, – саркастически уточнил медик.

– Непросто убедить людей, что можно побороть зло путем прививания этого же зла, – заметил Годой.

– Вы правы, здесь можно вдохновить лишь примером. Какой подали вы, Ваше Величество.

Рекена напомнил о том, что Карл IV решил подвергнуть вариоляции свою дочь и обоих сыновей в надежде, что вассалы последуют их примеру. Королю похвала понравилась.

– Я поступил, как вы советовали, доктор. И мы должны стремиться к тому же успеху и с вакцинацией… Вы так не считаете?

Медик кивнул. Король открыл шкатулку и достал из нее несколько стеклянных пластин, запечатанных воском. Между пластинами виднелись какие-то волокна.

– Эти нитки пропитаны гнойной субстанцией, взятой от коровы, так?

– Да, они прибыли вместе с трактатом Дженнера. Если их привить человеку, то он избежит заражения… Это сподвигло меня подсказать Вашему Величеству следующую мысль: стоит организовать экспедицию, чтобы доставить эти волокна в наши заморские территории и распространить там применение вакцины.

Годой задумался и через некоторое время спросил:

– А нельзя использовать тамошних коров, американских?

– К превеликому сожалению, нельзя, – перебил его врач. – Вирус коровьей оспы встречается только у животных на севере Европы…

– Годой, высшим законом для нас является здоровье и счастье наших подданных, – произнес монарх, видя отсутствие всяческого энтузиазма у своего фаворита. Устремив взгляд на заснеженные вершины, Карл IV позволил себе предаться мечтам. – Это единственный способ воспрепятствовать вымиранию населения, застою в торговых делах, спаду добычи ископаемых и упадку сельского хозяйства. Если эти бескрайние просторы населить работящими и здоровыми людьми, которые станут ревностно трудиться и приносить пользу, мы сумеем укрепить общественное благосостояние. – Он взглянул на Годоя и ироничным тоном продолжил: – Чем лучше здоровье, тем больше народа занято в производстве, и тем больше платят налогов… так что вы, Годой, должны быть в первую очередь заинтересованы в том, чтобы ввести там процедуру вакцинации.

Эта идея в высшей степени соответствовала государственным интересам: сохранение и увеличение числа рабочих рук представляло собой прекрасный способ улучшить отношения с американским дворянством; в этой среде уже несколько лет наблюдалось напряжение из-за роста налогового бремени и сокращения привилегий, которые был вынужден ввести Годой.

Карл IV вскоре удалился в опочивальню, но заснуть ему не удалось. Само слово «оспа» вызывало у него приступ неконтролируемой паники. На память ему пришел документ, который однажды показывал отец: в своем послании вице-король Новой Испании, Мартин де Майорга[37], описывал события во время эпидемии 1779 года в Мехико, сообщая, что «улицы заполнены трупами, во всем городе слышны лишь мольбы и стенания». Ему никогда так и не удалось забыть ни об этом, ни о чудовищных сведениях, полученных министрами его отца: по их подсчетам выходило, что численность коренного населения Америки сократилась на девяносто процентов с тех пор, как зараженный оспой черный раб Франсиско де Эгия, входивший в состав отряда конкистадора Панфило де Нарваэса[38], в 1518 году высадился в порту Веракрус, став причиной первой великой эпидемии в Центральной Мексике. Отец Бартоломе де лас Касас[39] добавил еще два фактора, которые нельзя не принимать во внимание при объяснении подобной убыли населения: разочарование и уныние индейцев при виде того, как рушится их привычный мир, и