Чёрный викинг - Бергсвейн Биргиссон

Неудивительно двойственное отношение окружающих, живущих в рамках традиционной культуры, к появлению среди них человека иного расового типа, который к тому же наследует очень высокий социальный статус. Архаическое общество имело принципиально иные установки и вряд ли было подвержено ксенофобии в нашем понимании этого термина. Но стандарты красоты никто не отменял: саги никогда не упускают возможности отметить красоту одних героев и подчеркнуть непривлекательные черты внешности других. И нет сомнения, что фактор «нестандартности» облика Гейрмунда Хельярскина оказал сильнейшее воздействие на его психику в раннем возрасте и вряд ли перестал действовать в зрелом.

Разумеется, не со всеми идеями автора можно согласиться. Так, предположение, что среди исландских скал периодически «звучало монгольское горловое пение», интересно, но слегка утрировано и является скорее художественной гиперболой. Мысль о насильственной женитьбе молодого Гейрмунда в далёкой Бьярмии на девушке из самоедского племени, в целом, не выходит за рамки образа действий людей той эпохи, но является, безусловно, авторской фантазией (отнюдь не невозможной в реальности). Очень поверхностно, «широкими мазками», на наш взгляд, подан переход главного героя от деятельности в Бьярмии к политическим и экономическим играм в Ирландии — словно бы в театре опустился занавес, поднялся — и перед нами, без перерыва, новое место действия и новые герои. Вообще вся «сибирская ветка» сюжета несёт на себе неистребимый налёт той таинственной «Сибири», которая возникла в коллективном сознании европейской цивилизации в новое время и которая сродни столь же таинственной и парадоксальной «России», которую — с большим или меньшим успехом — исследует, открывает и иногда придумывает для себя уже несколько веков Европа. Несколько размыта социальная структура скандинавского общества. Мы видим на страницах книги влиятельных вождей-хёвдингов, в чьих жилах текла древняя королевская кровь, и весьма колоритные образы примерно равных им соратников, друзей и побратимов, а также не менее колоритные образы рабов и рабынь. Однако из поля зрения выпадает основная масса населения, отнюдь не безликая и не молчаливая. Основные действующие лица скандинавской истории не возводили свой род к богам Асгарда, однако эти крестьяне-бонды, на которых держалась вся северная цивилизация, и образовывали тот «средний класс», которого почти не видно в романе.

Но, по сути, больше нам придраться не к чему.

С другой стороны, Бергсвейнн Биргиссон поднимает в своей книге две глобальные научные и мировоззренческие проблемы, решение которых для редактора, как и для самого автора, очевидно, чего нельзя сказать о всём научном сообществе нордистов разных специальностей.

В первую очередь — это проблема достоверности данных саг. Север оставил богатейшее письменное наследие. О скандинавах эпохи викингов, особенно об исландцах, написано столько, сколько не написано обо всей остальной Европе раннего Средневековья. Это уникальный фонд, целая библиотека источников, описывающая буквально все стороны жизни, от политики конунгов и религиозных взглядов до покроя одежды и подробностей устройства жилищ и отхожих мест. При этом данный фонд был записан лишь в XII–XIV веках, то есть спустя минимум два-три столетия после описываемых событий и в принципиально другом, христианском обществе — хотя слушали саги и записывали их прямые потомки тех, о ком в них шла речь. Достоверно ли то, что до нас дошло? Ведь уже Снорри Стурлусон в своём «Языке поэзии» (составная часть «Младшей Эдды») вынужден был объяснять значение некоторых поэтических кеннингов и отдельных событий и моделей поведения, которые вышли из употребления и были непонятны. Ещё сравнительно недавно среди зарубежных учёных господствовал гиперкритицизм в отношении сведений саг, и эта тенденция не вполне исчезла в наши дни. Представление о сагах как о сугубо художественной литературе, описывающей поведенческие паттерны и обычаи времени их записи, а не эпохи викингов, прочно присутствуют в современном научном дискурсе. Но, к счастью, ситуация меняется. Справедливости ради надо отметить, что в отечественной скандинавистике всегда (со времён А. Я. Гуревича и М. И. Стеблина-Каменского, во всяком случае) господствовало корректное и уважительное отношение к саге как к историческому источнику. Бергсвейнн Биргиссон убедительно показывает, как верифицируются данные саги, как противоречивость её сведений свидетельствует о древности имеющейся информации, как сопоставление археологических, топонимических, письменных и естественнонаучных данных позволяет строить убедительную картину прошлого. То, что это найдёт читателя как в учёной среде, так и за её пределами, — однозначно хорошо.

Второй аспект не менее важен. Автор однозначно настаивает на ценности древнескандинавской культуры и необходимости её всемерной популяризации. Словами своего учителя он выносит чёткое суждение: изучающий северную культуру «должен прежде всего признать в своём сердце, что эта культура не примитивна». И это абсолютная истина. Комплекс древнегерманской и, отчасти, кельтской культур сформировал в Северной Европе вполне равноценную Средиземноморью самостоятельную цивилизацию. Со своими привычками и стереотипами, своим рационом питания, своими ценностями и идеями. К счастью, состояние источников таково, что значительная часть этого наследия вполне доступна изучению и восприятию. Речь идёт скорее о популяризации ценности этой культуры, поскольку в сознании не только обывателя, но и многих вполне учёных людей мир продолжает быть основанным на плодах греко-римской цивилизации. Как справедливо говорит Бергсвейнн Биргиссон, «мы начинаем университетское образование с обязательного курса греческой философии, а вот достижения мысли древнескандинавской культуры полностью отсутствуют в расписании и, судя по всему, скоро вообще не будут предметом изучения в университетах». Под этими словами можно только подписаться, поскольку именно германские племена за тысячелетие выстроили на развалинах античности современную европейскую цивилизацию, определив её приоритеты и смыслы существования, а германский образ мышления наиболее полно открывается для нас через скандинавский мир эпохи викингов.

Пожелаем же читателю увлекательного путешествия вместе с автором и героями этой реалистической саги-исследования по давно исчезнувшему миру, которому мы стольким обязаны и прямыми наследниками которого являемся.

Научный редактор — А.А. Хлевов,

доктор философских наук,

кандидат исторических наук, профессор

Чёрный викинг

Памяти моего старого учителя

Пребена Мёленгракта Сёренсена

(1940–2001)

Порыбачим в Гиннунгагапе, бездне прошлого

И если я сойду в страну теней,

Боюсь, безумен буду я, не боле.

Данте Алигьери,

«Божественная комедия»,

Ад, Песнь вторая, 34–35,

перевод М. Лозинского

Гейрмунд «Чёрный викинг» Хьёрссон[1]

Ири Гейрмундсдоттир 875

Одди Кетильссон 920

Халльвейг Оддадоттир 980

Снорри Йорундарсон 1012

Гильс Сноррасон 1045

Торд Гильссон 1075–1150

Стурла Тордарсон 1115–1183

Хельга Стурлудоттир 1180

Гида Сёльмундардоттир 1225

Хельга Никуласдоттир 1240

Эйнар Торлакссон 1280

Безымянная Эйнарсдоттир 1340

Нарви Вигфуссон 1365

Халльдора Нарвадоттир 1400

Нарви Торвальдссон 1425–1485

Анна Нарвадоттир 1475

Лофтур Гудлаугссон 1500–1564