Погоня за генералом - Александр Александрович Тамоников

— Заверуха Данко Ждановыч, — ответил тот и снова замолчал.

— Год рождения, где родился?

— Село Волиця биля Червонограда, — ответил Заверуха. — А рик народження не знаю.

— Как это, не знаешь? — удивился Рымарюк. — У тебя метрика есть вообще?

— Метрыка? — не понял Заверуха.

— Документ, в котором твоя дата рождения записана, у тебя есть?

— Ни, такого немае.

— Но сам-то ты должен знать, в каком году мать тебя родила, или не должен? — не унимался Агей.

— Да какая тебе разница, с какого он года, — не вытерпел Васильчук. — Сколько тебе лет, ты знаешь? — спросил он у бородача.

Тот задумчиво почесал бороду и ответил:

— Не знаю, скилкы. Не вченый я.

— Не ученый, и ладно, — вмешался в разговор Шубин. — Пиши — пятьдесят, — сказал он Рымарюку. — Вот скажи нам, Данко, зачем ты к немцам служить пошел?

— Що? — не понял Заверуха.

— Чому до нимцив пишов служыты? — спросил его уже по-украински Васильчук.

— Так воны одяг мени далы и годувалы добре, ось и пишов. У сели-то голодно зараз, — добродушно пояснил бородач.

— Вот ведь, собака, за харчи и одежду продался! — возмутился Васильчук. — Такого и расспрашивать не стоит. Сразу расстрелять, и вся недолга!

— Погоди, Тарас, не кипятись, — остановил его Глеб.

Он подошел к Васильчуку, который сидел рядом с Одинцовым и Рымарюком, и, наклонившись к нему, тихо сказал:

— Мне кажется, что мы не очень удачно выбрали его в качестве «языка». Не могу утверждать точно, но, по-моему, это обычный деревенский юродивый.

— Ага, или он таковым ловко притворяется, — усмехнулся Васильчук. — Обычно дурачков немцы сразу пристреливают, как опасных животных. Уж я-то знаю. Своими глазами видел, как одному дурачку безобидному из соседней деревни немецкий офицер прямо в голову выстрелил, когда тот к нему пристал с просьбой дать ему хлебушка кусочек. А этот, — кивнул он на бородача, — разве похож на дурачка? Вон какой здоровый да крепкий мужик.

— Ну, не знаю, — смутился Шубин. — Ненормальные — они ведь разными бывают. Бывают и буйными, и тихими А еще есть такие, про которых сразу и не поймешь, нормальный он или ненормальный. Может, просто глупый и не понимает, что хорошо, а что плохо. Кормят его, одевают, ему и хорошо.

— А мы сейчас проверим, дурачок он или нет, — встал Васильчук.

— Послушай, Заверуха, — подошел он к бородачу и задал неожиданный для Шубина вопрос: — А ты у нас одруженый чи неодруженый?

— Неодруженый, — смутился бородач. По всей видимости, для него этот вопрос тоже оказался неожиданным. — Мени маты не велыть з дивкамы гуляты.

— А що так? Чому не велыть? — поинтересовался Васильчук и подмигнул Заверухе. — Ты, мабуть, свою матир не дуже слухаеш?

— Ни, як можна не слухаты?! — Данко оглянулся и тихо, словно боясь, что его каким-то образом сможет услышать его строгая мамаша, добавил: — Вона у мене, як що, так видразу за выхор абоза бороду дере.

Все, кто был в землянке, невольно улыбнулись. Все, кроме Васильчука. Он нахмурился и, отойдя от Заверухи, проворчал:

— Все равно я ему не верю. Не может такой здоровый мужик до сих пор за мамкину юбку держаться.

— Почему же не может? — раздался от дверей голос Клименко. — Очень даже может.

Увлекшись допросом необычного пленного, никто и не заметил, как он вошел в землянку.

— А ты почем знаешь? — недоверчиво поинтересовался Васильчук. — Он тебе что, родственник?

— Какой он мне родственник? — рассмеялся Клименко. — Я его так же, как и вы, в первый раз вижу. Мне про него Гриць Блажко рассказал. Он, этот Заверуха, хоть на вид и здоров, но недалекий умом, умственно ограниченный. Дебелый, но неумный.

— Какой? — не понял Одинцов. — Что значит — дебелый?

— Ну, значит, крепкий телом, — пояснил Шубин. — А я, между прочим, сразу сказал, что этот детинушка умом не блещет, — посмотрел он в сторону бородача, который, прищурившись, пытался понять, о чем таком важном для него говорят москали. — По нему видно — с первого же взгляда. Так что бесполезно нам его допрашивать, он все равно нам ничего толком не расскажет, даже если что-нибудь и знает. Я прав? — спросил Глеб у Клименко.

— Нет, этот точно ничего не знает, — подтвердил тот. — Блажко сказал, что этого здоровяка на охрану моста взяли только по знакомству. Один из ротных в дивизионе ему троюродным братом приходится. Вот его мамашка, — Иван кивнул на Заверуху, — своего двоюродного племянника и попросила, чтобы тот ее сынка на непыльную и сытную работенку пристроил.

— Черт-те что у нас получается, — с досадой ругнулся Васильчук. — Цирк какой-то, а не допрос пленных. Один оказался идейным русским эмигрантом, второй и вовсе дебильный малый. Вот и допрашивай таких… Что там этот Блажко тебе еще порассказал?

Но Клименко не успел ответить.

— Вечеря коли буде? Йисти хочу, — вдруг заявил бородатый Заверуха.

Васильчук озадаченно посмотрел на него, почесал в затылке и, вздохнув, сказал:

— Вот еще один нахлебник на мою голову. Такого и в лес не поведешь, рука не поднимется в дурачка стрелять.

— А ты его под командование нашим женщинам отдай, — рассмеялся Клименко. — Сейчас в лагере работы будет непочатый край. Пускай помогает жилье восстанавливать, которое его бывшие хозяева разбомбили. Да мало ли где такая силища пригодится. А ему все одно не привыкать под каблуком у бабы находиться. Еще и рад будет.

Иван подошел к Заверухе и похлопал его по широкой спине.

— Скоро буде вечеря. Пидемо, я тебя до нашых дивчат видведу.

Он потянул бородача за рукав, но тот испуганно попятился от него.

— Ты чего? — удивленно посмотрел на него Клименко. Но потом, вспомнив проблему Заверухи, наклонился к нему и заговорщицки добавил: — Не боись, маты не дизнаеться. Мы ей не скажемо.

Данко с подозрением посмотрел на остальных, и всем, кто был в землянке, пришлось с серьезными лицами подтверждать слова Клименко. Только тогда Заверуха дал себя увести.

— Ты его передай тетке Марийке на руки и сразу возвращайся, — приказал Васильчук. — Ну и что дальше? — посмотрел он на Шубина.

— Да вот думаю, — ответил Глеб. — Попробую поговорить с этим Скороходовым один на один. По душам, так сказать.

— Ну, ты, капитан, даешь! Нашел, с кем по душам разговаривать — с предателем Родины! — возмущенно воскликнул Васильчук.

— Ну, положим, родины у этого Скороходова нет, — заметил Шубин. — Так что и предавать ему некого и нечего. А попробовать уговорить его сотрудничать с нами и рассказать все, что ему известно, — надо. Он офицер и потому побольше, чем Блажко, должен знать о расположении и составе «Галичины». В общем, попробую поговорить, а там будет видно. Делай с ним все, что хочешь — хоть в лесок веди, хоть, как Заверуху, приставь к какой-нибудь работе на благо отряда.

— Как