Погоня за генералом - Александр Александрович Тамоников

— Михаил Никифорович Скороходов, — ответил офицер по-русски, посмотрев на Агея, который тотчас же начал записывать слова венгерского офицера, оказавшегося русским эмигрантом. — Родился в Санкт-Петербурге в тысяча девятьсот третьем году. Мой отец был купеческого звания, если вас это тоже интересует.

— Интересует, — кивнул Шубин. — А еще мне интересно узнать, давно ли вы на службе у фашистов?

— Вы хотели узнать, давно ли я служу интересам вермахта? — усмехнулся офицер, снова переходя на немецкий.

— Трактуйте как хотите. Для меня это одно и то же.

Скороходов помолчал, опустив голову и рассматривая свои руки, потом ответил:

— С тех самых пор, как Венгрия вступила в войну на стороне немецкого рейха.

— Я даже не буду спрашивать, зачем вы это сделали, — заметил Глеб. — Поэтому давайте сразу перейдем к тому, что меня интересует больше, чем ваша личная биография и ваши политические взгляды.

— Мне нечего вам сказать, — снова усмехнулся офицер. — Вернее так — мне не хочется отвечать на вопросы, которые не касаются меня лично, а имеют отношение к моей службе.

Шубин наклонил голову и с сожалением посмотрел на Скороходова.

— Вы готовы умереть за идеи, которые вам чужды?

Офицер чуть вздрогнул, но в его серых глазах не было страха.

— С чего вы взяли, что идеи рейха мне чужды?

— Вы русский, — коротко ответил на его вопрос Глеб. — Если бы вы были немцем, или венгром, или французом, или даже итальянцем, я бы не задавал вам этого вопроса. Вы отказываетесь отвечать на вопросы — вас отводят в лес и расстреливают как оккупанта, вторгшегося на чужую землю — все в соответствии с законами войны. Но вы русский, и вы пришли на эту землю как русский, а не как итальянец или венгр. Поэтому все, что не связано с этой землей, с Россией, вам чуждо. Разве вы можете спокойно смотреть, как немцы убивают русских людей?

— Вы хотите сказать, красную заразу? — зло прервал его Скороходов.

— Женщин, детей, стариков, — еще жестче ответил Шубин. — Вы ведь знаете об этом, не правда ли? Поэтому и предпочли служить в охранной роте и бить кулаком по зубам таких же предателей, как и вы сами.

— Вот только не надо меня ставить в один ряд с этой шелупонью! — окончательно разозлился Скороходов и потому неожиданно для себя самого снова перешел на русский язык: — Я пошел воевать, чтобы вернуть эту землю обратно в лоно Российской…

— Империи, — прервал его Шубин. — Это самообман. Пыль, которую вы сами себе пускаете в глаза. Нет никакой империи и никогда уже не будет. А есть и будет Союз свободных республик. И вам этот Союз сокрушить не по зубам. Ни вам, ни немцам, ни кому бы то ни было. Вы понимаете это не хуже меня, вы такой же русский человек, как и я. Русь всегда стояла и будет стоять не на таких, как вы — барчуках и купчишках, а на простом народе. Нас больше, и мы сильнее, чем вы можете думать. Ледовое побоище, битву на Куликовом поле, нашествие Наполеона и прочие войны выигрывали не вы, богатеи, и не цари, а простой народ. Это он не отдал в свое время русские земли на растерзание иноземным захватчикам. Это вы, бежавшие в Венгрию, Неметчину или Францию, чтобы сохранить свои награбленные богатства, сейчас пришли вместе с оккупантами и убиваете стариков и детей, сжигаете дома и поля… — Шубин не договорил, махнул рукой и, помолчав, добавил: — Только зачем я сейчас это говорю? Вы ведь все равно будете считать правым себя, а не какого-то там «краснопузого выскочку», как вы считаете. Как вас научили думать и считать ваши родители.

Скороходов молчал, нахмурившись и опустив голову.

— Как вы узнали, что я не венгр и не немец? — вдруг спросил он, посмотрев прямо в глаза Шубину. — Даже украинцы не догадывались, считали меня венгром, который ни бельмеса не понимает ни по-немецки, ни по-русски, ни по-украински.

Глеб пожал плечами и ответил:

— Я не знал, что вы русский, но предположил это и решил проверить свое предположение, задав вопрос. Один из ваших солдат — Блажко — рассказал, как вы обращаетесь с подчиненными. Мне показалось очень похожим на то, как обращались младшие офицеры с простыми солдатами в русской армии или городовые… Что не по нраву — так сразу кулаком в зубы. Чисто барские замашки.

Скороходов хмыкнул, но промолчал. В комнате повисла тишина, которую прервал Васильчук.

— Допрос закончен? — вопросительно и одновременно с едва заметной усмешкой посмотрел он на Шубина. — Можно в лес вести?

Глеб молчал.

— В любом случае вы меня расстреляете, — нарушив молчание, сказал Скороходов по-русски, желая, чтобы его поняли все присутствующие. — Расскажу я вам что-то или не расскажу, а конец у вас для меня один — расстрел.

— А что ты хотел? Чтобы мы тебя в зад твой предательский целовали? — зло бросил Васильчук. — Небось, если бы кто-то из нас к тебе в руки попал, так ты, буржуйская твоя морда, церемониться бы не стал — враз к стенке поставил бы. Так или не так?

— Наверное, так, — согласился Скороходов.

— Вы верите в Бога? — неожиданно для всех вдруг спросил Шубин.

— Да, я христианин в отличие от вас, безбожников, — ухмыльнулся офицер.

— А раз верующий, так, может, перед смертью все-таки сделаете доброе дело и расскажете нам все, что знаете о четырнадцатой гвардейской дивизии «Галичина»? Очистите душу свою от греха, так сказать. Вы ведь как христианин в курсе, что иуд надо к ответу привлекать. А ведь тех, кто предал свою родину и убивает своих же, то есть людей, которые не согласны с вашей моралью, иначе как иудами и не назовешь.

— Пускай их Бог наказывает, — ответил Скороходов. — Я ведь, по вашим словам, тоже от них недалеко ушел — тоже Иуда.

— Насколько я знаю, предавший Христа не раскаялся, — заметил Шубин. — Вам же, Скороходов, дается шанс.

— Мне надо подумать, — немного помолчав, ответил офицер.

— Полчаса, не больше, — кивнул Глеб и, подойдя к двери, позвал: — Жуляба, выведи венгра воздухом подышать. Смотри, чтобы не убежал. Второго пленного заводите.

Ввели украинца. Это был крепкий мужик лет под пятьдесят, с копной темных, почти смоляных волос и с такой же копной в виде бороды. Он оглядел всех неприветливым, угрюмым взглядом и попросил:

— Воды дайте выпыты.

Одинцов налил ему в жестяную кружку воды. Бородач залпом выпил и, протянув кружку обратно, попросил еще.

— Будет с тебя, — усмехнулся Васильчук.

Но Глеб кивнул вопросительно смотревшему на него Одинцову, и тот налил и подал бородачу полную до краев кружку. Тот снова выпил, но не все. Остатки воды выплеснул на земляной пол.

— Назови свои имя и фамилию, — попросил его Рымарюк,