Облака на коне - Всеволод Шахов

Ты думаешь о нем: и когда ешь, и когда идёшь на работу, и когда просто гуляешь. Он может с лёгкостью разбудить тебя ночью, заставить или ужаснуться и осознать, где совершил ошибку, или, наоборот, обрадовать, довести до ликования, осчастливить красивым вариантом решения. А иногда, когда отвлекаешься на однообразную механическую работу, тогда бывает… бац… вот оно – решение! Борис взял этот метод на вооружение и, с удовольствием, погружался в рутинное вычерчивание простых рабочих чертежей, с которыми и студент бы отлично справился.

Много их, этих интересных технических закавык. Приходится формулировать их в виде вопросов и по мере решения вычёркивать. И теперь, просматривая список из сорока трёх пунктов, Борис, с удовлетворением, отметил, что окончание предварительных набросков близко – оставались производственные проблемы: такую–то деталь не могут сделать с определённой точностью, для другой необходимо специальное оборудование. Да, по некоторым позициям можно было выкрутиться, упростив конструкцию детали, для других договориться со спецами из авиационной отрасли.

Борис уже видел себя, как поднимется на этом новом корабле… правда неизвестно, доверят ли пилоты проверить на что действительно способен корабль. Конечно, это баловство и блажь, ведь узнать максимальные прочностные характеристики корабля можно загрузкой киля на стенде. Он помнил, как подвешивали избыточные блоки грузов на балки дирижабля «В–5», как натужно выгибался металл. И тогда остро стоял вопрос компромисса: как сбалансировать два взаимоисключающих понятия – прочность и лёгкость.

Борис ворочался на диване. Вот уже неделю ночевал без жены – Вера работала в ночную смену.

Мысли о технике замысловато переплетались с мыслями о всяком разном: хорошо, что Трояни отделили от Нобиле и что предложенный им проект одобрил Гольцман; хорошо, что самые активные конструктора с живостью откликнулись на создание Дирижаблестроительного учебного комбината; хорошо, что студентов последнего курса авиационного института привлекают к новой работе.

Вспомнилось, как вчера Катанский комментировал фотографии строительства немецкого гиганта «Графа Цепеллин»: «…смотри, облегчённые формы балок и балочек, связанных в гигантскую ферму. Огромное пассажирское судно. Какие красивые каюты, места для совместного отдыха, столовая… два этажа… грандиозность и масштабы! Как же мы отстаём… эти наши карликовые мягкие… что там этот нобилевский "восемнадцать пятьсот".. ну, это же смешно… только в самой ранней стадии… кажется всё каким–то кустарным развлечением мальчишек… так, для души».

Прав Катанский, бьёт это всё по самолюбию. И вроде горят глаза у наших мальчишек – «догоним и перегоним», а в душе сомнения… Ну, ничего, пока есть интерес, цель, стремление вперёд – то и душа радуется.

Глаза мальчишек…

Борис решительно встал и направился к письменному столу. Завтра же первая встреча со студентами. Ему предложили отобрать восемь человек. Надо, хотя бы, обозначить основные моменты проекта Трояни. Взял в руку карандаш, на бумагу потекли мысли:

«В отличие от дирижаблей типа N, трёхгранный киль ориентирован вершиной вверх, а не вниз – он узкий в верхней части, поэтому бензиновые баки подвешены к шпангоутам не парами, а по одному, в шахматном порядке. Шпангоуты собраны из четырёхгранных балочек, покрытых дюралевой листовой обшивкой; круглые отверстия в ней снижают массу и повышают жёсткость. Стрингеры состоят из трёхгранных балочек. Внизу посередине проложен трёхгранный мостик с дюралевыми поперечными пластинами–диафрагмами».

Конечно, напугаются они… сразу так в омут… омут, в который и он когда–то попал. Усмехнулся. Учёба без конкретики глупо выглядит. Пока не погрузишься в процесс с головой… Но насколько нужно заглубляться? Ведь можно так напугать, что разбегутся – попросят работу попроще… Ладно там будет видно.

Борис снова улёгся на диван. Вспомнился дурацкий студенческий конфуз.

…Лекции у неё проходили не интересно. Студенты довольно шумно переговаривались, от обсуждения личности в истории до желания побыстрее оказаться на практических занятиях по химии, где сегодня они могли провести бурные реакции. А эта молодая… занудным голосом извещала о какой–то борьбе какого–то дальнего народа за свои мифические права. Да так нудно, что нужды тех несчастных никого особо не заботили.

И где её нашли, такую? Борис лишь изредка на неё поглядывал, сам сделал попутно пару расчётов по сопромату и ткнул Витьку в плечо, мол, посмотри, я быстрее тебя всё рассчитал.

Вдруг её монотонные повествования оборвались. Все почувствовали неладное и немного притихли.

– Что вы за люди такие? Я тут рассказываю о страданиях, а вы? – она поразительно динамично сделала несколько шагов вперёд. Аудитория замерла – такое поведение озадачило большинство.

Плачет? Вспомнила что–то?

– Да, бесчувственные вы создания! да если перед вами буржуи будут рабочего убивать, вам на это наплевать будет! – она приподняла руки и мелко ими потряхивала. – Да… вы все смеяться будете!

И тут Борис неожиданно, даже для самого себя, хохотнул. Да не то чтобы в глотку, а так – смешок вырвался. Но уж больно контрастно всё произошло. Монотонно читала, уткнувшись в тетрадку, едва посматривала на студентов, а тут такой артистичный ход. Ей в театре бы выступать… с того и хохотнул.

– Вот, вот, посмотрите, что я говорю, бездушные создания!

Многие оказались под её влиянием. И посыпалось:

– Эй, Гарф, что по морде захотел? – огромный Вадим показал кулак.

– Да он кроме точных наук ничего не признаёт, бездушная скотина! – тонконогая Катька уколола неприятным словечком.

– Буржуин он, во Франции рос, чего с него взять, – ещё одно заключение от кого–то сзади, – на проработку его надо…

– Да он и не комсомолец даже…

Борис решил молчать. Осознал, что краснеет не столько от смущения, сколько от ощущения несправедливости. Как же так на них подействовало… да им всем было наплевать на эту замарашку, а тут такой резкий контраст, так сразу переменились.

Странное чувство. Уже забыл, как это краснеть, хотя, когда маленьким был, часто заливался. И взрослые, увидев, переставали ругать. Защитная реакция такая, что ли…

Да, тогда была обида… Так всегда… вырвется что–то из сознания не в такт со всеми, а люди и воспринимают, будто враждебность к их взглядам. И нападают. Но он уже не маленький – за слёзы не спрячешься. Да и слезу уже так просто не пустить. Может и огрубел, а может взрослым по природе не положено…

Да уж, как же тогда театрально она выступила! Артистка! Хотя, может тоже природная защитная реакция у неё сработала?

3

Лена смотрела, как Николай плыл вдоль русла реки, делая размеренные, широкие гребки. Она понимала, что он специально выставляется перед ней, демонстрируя хорошо отточенный навык и вполне осознавала, что он ей нравится, но всегда смущала его дурацкая черта характера выпячивать своё «я». Вот и опять… Николай занырнул в самом глубоком месте и долго не появлялся на поверхности. Лена решила