Венская рапсодия - Дростен Юлия

Йозефа накрыла беременную одеялом.

— Мне нужен конверт с информацией на случай непредвиденных обстоятельств. Он в сумке?

Молодая женщина еле заметно кивнула. Умри она в родах, в запечатанном конверте содержались ее имя и адрес родственников, которые должны были решить судьбу ребенка. Если все проходило гладко, покидая родильный дом, анонимная пациентка получала конверт назад.

«Еще одна крошка никогда не узнает, откуда она родом и кто ее родители», — подумала Йозефа.

Коричневый конверт обнаружился на дне сумки. Йозефа с удивлением посмотрела на скрепляющую его печать. Роженица вновь застонала, надзирательница сунула письмо в нагрудный карман передника и поспешила к кровати.

Пациентка сидела и, насколько можно было различить под вуалью, смотрела на свой живот. Йозефа прикоснулась к её плечу:

— Все в порядке, милостивая сударыня?

— Неуверена!

Йозефа откинула одеяло. На простыне под беременной она увидела мокрое желтоватое пятио, издающее сладковатый запах.

— Околоплодные воды отошли, — заявила надзирательница. — Это нормально. Роды начались.

Через пару минут в покой вошел молодой врач, представившийся доктором Фуксом. Его сопровождала старшая акушерка, пожилая и опытная. Врач пробежал глазами документы пациентки, которые принес с собой, и сообщил:

— Первородящая.

Он посмотрел на беременную, дрожавшую на краю кровати, пока Йозефа меняла простыню. Закончив, та помогла незнакомке лечь и накрыла ее одеялом. Обычно работа надзирательницы заключалась в том, чтобы принять новорожденного, подготовить его и отнести в воспитательный дом, располагавшийся дальше по улице Альзер, в паре минут ходьбы от родильного отделения. Но в случае анонимных родов для соблюдения секретности Йозефа выполняла и другие обязанности.

Акушерка тем временем вымыла руки и приступила к осмотру роженицы.

— Согните ноги в коленях и расставьте стопы на ширину бедер.

Вместо того чтобы выполнить указания, женщина натянула одеяло до подбородка, и акушерке пришлось самой привести ее ноги в правильное положение.

— Все в порядке, — сообщила она врачу, положив одну руку на живот беременной, а другую засунув под одеяло, чтобы проверить родовой канал. — У ребенка большая головка, а у сударыни весьма узкий таз.

Роженица, до сего момента безучастно позволявшая проделывать с собой необходимые манипуляции, приподнялась:

— Я не хочу, чтобы было больно!

— Тут я, к сожалению, ничем помочь не могу. — Доктор Фукс, только что продезинфицировавший руки, подошел к кровати.

— Но я знаю, что есть средство!

— Вы говорите о хлороформе. Его я могу вам дать только на последнем этапе родов. Это небезопасно.

— Дайте сейчас… а-а-а! — Женщину скрутила очередная схватка. — Иисус, Мария и Иосиф, я этого не выдержу! Прерви я проклятую беременность в самом начале, мне не пришлось бы так страдать!

«Гордячка, — зло подумала Йозефа, — все мысли только о себе. До бедного малыша тебе и дела нет! Иначе ты подыскала бы ему дом, вместо того чтобы оставить в приюте».

— Головка показалась! — возвестила акушерка. Левой рукой она отвела в сторону колено роженицы, а правой проверила положение ребенка.

Женщина снова закричала и заметалась на кровати в надежде обрести облегчение.

— Держите ее, госпожа надзирательница, иначе она упадет с кровати! — закричал врач и сам схватил роженицу за руки.

Йозефа всем весом придавила плечи женщины к матрасу. Та сопротивлялась изо всех сил.

— Хлороформ, — прохрипела роженица. — Умоляю вас, доктор!

Врач наморщил лоб. Использование хлороформа считалось опасным как для матери, так и для ребенка. Но, вняв мольбе пациентки, он направился к сумке, стоявшей рядом с раковиной, и достал все необходимое для наркоза. Хлороформ находился в небольшой склянке, снабженной помпой, к которой крепился шланг, соединяющий ее с кожаной маской. Не поднимая вуали, врач накрыл маской рот и нос роженицы, а потом несколько раз надавил на помпу, и пары хлороформа потекли через шланг. Женщина должна была немедленно расслабиться, но ее тело осталось напряженным.

— Еще, — простонала она под маской.

— Разве что самую малость, — вздохнул врач. Дай он слишком много, потуги могли ослабнуть или вовсе прекратиться. В худшем случае женщина, полностью потеряв сознание, не смогла бы содействовать процессу родов.

Однако и после повторного применения хлороформа роженица дала понять, что облегчения не наступило. На этот раз врач решительно отказался повышать дозу. В ответ на это женщина начала с такой яростью метаться по кровати, что акушерка взмолилась:

— Доктор, дайте ей уже это средство, чтобы мы спокойно могли извлечь ребенка!

Через полчаса никаких подвижек в родовом процессе все еще не наблюдалось. Акушерка обследовала роженицу еще раз.

— Мечтатель, — заявила она. Ребенок лежал лицом вверх, а не вниз, как обычно.

Доктор Фукс посмотрел на нее с беспокойством:

— В таком положении голова занимает слишком много места в ее узком тазе.

— От сударыни помощи не дождешься: она вдохнула слишком много хлороформа, — заметила акушерка.

Йозефа, врач и акушерка уставились на женщину, без чувств лежащую на матрасе. Вследствие высокой дозы прекратились и потуги.

— Если мать и ребенок должны выжить, остаются только щипцы, — решил наконец доктор Фукс.

Йозефа испугалась. Она многократно присутствовала при родах с применением щипцов и знала, что это опасно и болезненно для ребенка. Даже при правильном применении инструмента оставались вдавливания, синяки, а иногда случались даже рваные раны или паралич нервов. В ходе процедуры младенец мог и умереть.

— Вам придется заняться наркозом, госпожа надзирательница, — прервал ее размышления врач. — Если пациентка во время операции начнет приходить в себя, трижды нажмите на помпу.

— Я присутствую здесь, чтобы заботиться о ребенке. Кто займется им, если мне придется следить за состоянием сударыни? — возразила Йозефа.

— Послушайтесь врача, — вмешалась акушерка. — Вы и сами знаете, что начнется, если госпожа придет в себя слишком рано. Тогда вам точно придется возиться с мертвым младенцем.

Йозефа знала, что та права, но нехорошее чувство не покинуло ее и после того, как она взяла в руки склянку с помпой.

Доктор Фукс вынул из сумки акушерские щипцы и продезинфицировал их карболкой. Инструмент из блестящей стали был длиной с предплечье Йозефы. Ручки на одном конце позволяли открывать и закрывать слегка вогнутые ложки на другом.

«Будь сильным и борись за первых вдох, малыш», — мысленно умоляла Йозефа, в напряжении наблюдая за тем, как врач осторожно вводит ложки во влагалище. Чтобы правильно ухватить головку ребенка, он мог рассчитывать лишь на свои ощущения. После размещения ложек полагалось ждать следующей потуги. Поскольку таковых у роженицы больше не наблюдалось, а младенец мог умереть, оставайся он слишком долго в родовом канале, врач начал осторожно извлекать плод тянущими вращательными движениями.

— Головка вышла! — с облегчением сообщила акушерка.

Йозефа отложила приспособление для наркоза, бросилась к полке, схватила пару полотенец и встала в ногах кровати. Свой долг по отношению к этой не знающей ответственности женщине она выполнила. Теперь важен только ребенок!

Когда надзирательница увидела головку, сердце у нее сжалось. Из-за вращательных движений щипцов она сбилась на сторону. Глаза не раскрылись. Веки, как и вся головка, были покрыты характерным белым налетом. Отчетливо виднелись оставленные щипцами вмятины с кровоподтеками. Через что пришлось пройти невинному созданию еще до первого вдоха!

Но самое плохое осталось позади. Врач отложил щипцы и руками извлек тельце.

Младенец лежал на матрасе меж расставленных ног матери. Акушерка перетянула пуповину двумя шнурами, обеззараженными в кипятке. Доктор Фукс ножницами перерезал последнюю связь между матерью и ребенком, а потом расстегнул халат и вынул из кармана жилета часы.