Cага о Бельфлёрах - Джойс Кэрол Оутс

смысл. Но через мгновение, прошептав: «О, дорогая моя! Любовь моя, Гарнет!» — он сжал ее в объятиях еще крепче и запечатлел на ее трепещущих губах горячий, страстный, мужнин поцелуй.

Гарнет Хект — сиротка-полуприслуга, неродная внучка старого Джонатана Хекта, бесприданница, малообразованная и, со времени ее постыдной связи с Гидеоном Бельфлёром и рождения незаконного ребенка, — предмет жалости всей округи, эта самая Гарнет Хект станет супругой лорда Данрейвена! Станет женой безупречного джентльмена и проведет с ним всю жизнь в фамильном поместье в Англии!

«Это поистине невероятно», — говорили все.

«Невероятно, — говорила Лея. — Наша бедная крошка Гарнет станет леди Данрейвен!»

Конечно, не обошлось без лавины сплетен и кривотолков. Однако, как ни странно, лишь немногие злословили по этому поводу. Ибо Бельфлёрам было совершенно очевидно, что девушка всерьез сопротивлялась натиску лорда; что она всерьез намеревалась прервать общение с ним, и не единожды; и речи не шло о том, что она соблазнила его или заставила жениться на себе хитростью. Гарнет, считали они, вела себя с честью. И хотя она не принадлежала к членам семьи, но проявила истинно бельфлёровскую последовательность — в самом деле, какая досада, что они не могли гордиться ею как родственницей.

Прабабка Корнелия предложила устроить свадьбу в замке — все шло к тому, что, если Морна действительно выйдет за сына губернатора Хорхаунда (а их отношения развивались стремительно), свадебный прием состоится в доме губернатора, а не у Бельфлёров. Но точно не раньше июня — если состоится вообще.

— Вы должны позволить нам сделать все, что в наших силах, — обратилась Корнелия к застенчивой паре. — Ремонт в западном крыле почти завершен — третий этаж готов для приема гостей, комнаты одна лучше другой; сам этаж, безусловно, станет идеальным гнездышком для новобрачных — там просторно, и никто вас не потревожит…

Но в результате Делла настояла — и, конечно, никто не смел ей перечить, — чтобы свадьбу отпраздновали у нее. Гарнет и лорд Данрейвен должны пожениться в англиканской церкви в Бушкилз-Ферри, а после будет небольшая вечеринка в ее доме.

— Гарнет, как все знают, мне больше чем дочь, — сказала Делла, и губы ее дрожали, словно она едва сдерживала слезы. — Я буду скучать по ней — скучать безумно. Но я желаю ей только счастья. Этот брак ниспослан ей свыше. Если там, наверху, и правда кто-то есть.

Так что и венчание и празднование решили устроить на том берегу озера. Но предстояло определить дату. Дело в том, что лорд Данрейвен, естественно, желал обвенчаться как можно быстрее (ведь он так долго ждал, так бесконечно долго ждал согласия своей любимой, а был он не так уж молод; кроме того, ему не терпелось вернуться на родину), но Джонатан Хект был совсем плох, и существовало опасение, что он умрет со дня на день. Доктор Дженсен не давал никакой надежды. Действительно, мертвенно-бледный старик уже напоминал труп. Корнелия с Деллой обсуждали ситуацию часами. Если рискнуть и назначить свадьбу на начало марта, как, по всей видимости, хотел лорд Данрейвен, велика была вероятность, что Джонатан как раз скончается — и тогда свадьбу придется отложить. Но дожидаться его смерти они тоже не могут — это выглядело бы ужасно. Самое разумное — устроить свадьбу немедленно, но это тоже невозможно, потому что спешка породила бы волну сомнительных слухов, что повлияло бы на торжественный характер церемонии.

В конце концов свадьбу назначили на первую субботу марта, накануне Великого поста.

И свадьба состоялась день в день, без каких-либо помех. Были опасения, что в последний момент Гарнет может передумать — потому что она продолжала сомневаться в правильности этого брака, как и в том, заслуживает ли она любви лорда Данрейвена; но она твердо держалась своего решения и произнесла обеты новобрачной ясным, уверенным голосом. Свет еще не видывал невесты столь изысканной красоты, говорили все. И столь веселой свадьбы.

Небольшая церковь была с большим вкусом украшена лилиями, белыми розами, белыми и розовыми гвоздиками; жених, чьи серебристые волосы были тщательно зачесаны назад, был просто неотразим; ну а невеста — ах, невеста была ослепительна: ее узкие бедра и маленькую, упругую грудь выгодно подчеркивало простого кроя белое платье со сборчатым лифом, а на густых волосах медового оттенка, разделенных на прямой пробор и двумя волнистыми прядями ниспадавших на виски, лежала накидка фламандского кружева — та самая, в которой венчалась Делла. И держалась Гарнет великолепно — нет, не стоит опасаться, шептали даже не слишком сентиментальные из Бельфёров, что она вдруг, покраснев от стыда, побежит по проходу вон или разрыдается в самый важный момент. Ее безупречная молочная кожа сияла (следы страданий последних двух лет бесследно исчезли); а благородно удлиненная шея, как и утонченная грация манер, словно подчеркивали: теперь она действительно леди Данрейвен. Единственное, что выдавало волнение новобрачной, это букетик белых и розовых гвоздик, дрожащий в ее руках.

Помимо красоты невесты и нескрываемой любви, которой светилось лицо жениха, эта свадьба стала незабываемой и по другой причине: древний старик Джонатан Хект не только ухитрился дотянуть до этого дня, не испортив праздник, но даже — что, очевидно, стоило ему сверхъестественных усилий — поднялся со своего одра и, пересев в инвалидное кресло, которым он не мог по слабости пользоваться уже лет шесть, явился на свадьбу — и «отдал замуж» невесту.

— Вот так номер! Какой сюрприз! — сказал дедушка Ноэль, пожимая после церемонии руку старику. — Я смотрю, ты идешь своим путем — как и все мы, а?

Ноэль был самым разудалым и шумным гостем на свадьбе. Он заявлял, что с радостью готов смешить народ, перецеловал всех женщин на приеме и настаивал на танце с новобрачной — как если бы она была его дочерью.

— Леди Данрейвен, так, значит? Леди Данрейвен? Я не ошибаюсь? — говорил он, подмигивая и обнимал зардевшуюся невесту, пока не подоспела Корнелия и не увела его. — Ты тоже идешь своим путем! Теперь я это вижу! Я прекрасно это вижу!

Стало быть, Гарнет и лорд Данрейвен наконец-то поженились и вскоре отплыли в Англию, где им предстояло жить до конца дней в добром согласии; веселая свадьба и вправду стала предвестницей счастливого брака. В январе следующего года они отправили