Воскрешение - Денис Валерьевич Соболев

Митя устроился в углу приемной и начал бесцельно изучать брошенный на столике журнал. «Совсем как на приеме у зубного врача», – подумал он. Он был очень удивлен, а разбуженная надежда столь сильна, что, как ему впоследствии казалось, заслонила собой память. Поля была с ним, когда он летел, а теперь ее почему-то с ним не было; и вообще это было так, как будто прошлое вдруг отдалилось на какое-то сумеречное, уже физически не ощутимое расстояние. В кабинет Евгения Ильича вошли два незнакомых человека в костюмах, вполне интеллигентного вида. Некоторое время было совсем тихо и только секретарша продолжала равномерно стучать по клавишам. Митя смотрел журнал с описанием каких-то дурацких пляжных курортов и не мог поверить, что только что разговаривал с человеком, которого в предыдущий раз видел в компании бандитов и проституток.

Входная дверь приемной открылась, и через нее быстрым невидящим шагом вошел еще один человек, заискивающе постучал и тоже скрылся за дверью кабинета. После секундной паузы и с изрядным изумлением Митя узнал в этом человеке Игоря Киреева, того самого всегда хорошо одетого мальчика, сына дяди Валеры, который в детстве иногда бывал в гостях у них и его дедушки, но отказывался с ними играть, предпочитая общество взрослых. Неожиданно для себя Митя вспомнил, как тогда, наверное почти что в другой жизни, он, Митя, прятался в шкафу, а Игорь слушал разговор взрослых. «О чем же они тогда говорили?» – подумал Митя, но вспомнить так и не смог. Все, что он сейчас вспомнил, – это почти беззвучное дыхание Ари в глубине стенного шкафа, среди зимних пальто, у себя за спиной. «Почему же это было так давно? – снова, и как-то ошарашенно, подумал он. – Где же все это время был я?»

Евгений Ильич, Игорь и оба неизвестных ему человека в модных костюмах вышли в приемную. Евгений Ильич подвел Киреева к Мите.

– С Игорем вы знакомы? – спросил он.

Митя кивнул.

– Конечно, – ответил Игорь, поправляя галстук с брильянтовой булавкой. – В детстве мы много играли вместе. А потом я про тебя часто слышал. Что ты уехал в Америку. Работаешь в Силиконовой долине.

– В Израиль, – поправил его Митя.

– Вот видишь, – огорчился Игорь, – какой испорченный телефон. Надо чаще встречаться. Мы же почти одна семья. Я вижу, что с Евгением Ильичом ты продолжаешь видеться, – добавил он с легкой укоризной. – А еще говорили, что ты очень преуспел. Что у тебя своя фирма. Что много путешествуешь. Даже по Индии.

– Нет у меня никакой фирмы. И никогда не было. А в Индии я правда побывал. После армии.

– После армии? – удивился Игорь, взглянув на Митю чуть внимательнее, но и ощутимо теряя к нему интерес. – И надолго тебя забрили? Неужели было совсем никак не отмазаться? Скоты. Хотя, говорят, в Израиле с этим очень строго.

– А как ты? – спросил Митя. – Как вы?

Игорь развел руками, как бы показывая на все окружающее его здание и окружающий его город одновременно.

– Ты же видишь. Пытаемся прививать тонкий росток демократии и инициативности к заскорузлому дереву косности и авторитаризма.

– И как? Прививается?

– На это еще, наверное, лет сто потребуется. Ты же знаешь, какое у нас население.

Хотя Игорь был явно не против того, чтобы продолжить общий разговор, в маленьком ресторанчике они с Евгением Ильичом обедали уже вдвоем, если не считать охранника, тихо и деликатно сидевшего за столиком в стороне. Еще один охранник проводил их от машины и, как показалось Мите, остался недалеко от входа в ресторан. Евгений Ильич спросил Митю, хочет ли он сразу рассказать о своей дочери. Митя покачал головой. Они начали есть, выпили по бокалу какого-то удивительного и редкого вина, хоть, на Митин вкус, и немного напоминавшего помои с Хевронского нагорья по четыре с половиной шекеля за бутылку; поговорили о дальнем прошлом, о родственниках, о ледоходе на Неве.

– Вся эта жизнь – какая-то бессмысленная круговерть, – грустно добавил Евгений Ильич. – Постоянные встречи, постоянно бегаю. Все эти люди, которые приходят со своими льстивыми гримасами и пиджаками от-кутюр. Сколько лет не был в Петербурге. Не видел, как начинает ползти весенний лед. Наверное, дольше твоего не видел, как ни дико это звучит. И не к кому мне теперь в Питер. Вот такие дела.

Он спросил о Митиных родителях, но потом добавил, что регулярно с ними перезванивается. Рассказал, что они очень за Митю волновались, когда он был в Индии. «А когда я был на базе смерти, – как-то зло подумал Митя, – они, интересно, не волновались?» Но как раз он, Евгений Ильич, Митю очень хорошо понимает. Почти всем нормальным людям хочется приключений, и далеко не все готовы тянуть лямку осточертевшей рутины.

– Да, – согласился Митя, неожиданно для себя расчувствовавшись, но потом вспомнив тех двоих, что когда-то в страшные утренние часы после Полиной смерти ввалились к нему в общежитие, – особенно такой рутины. Все эти чиновники, и холеные холопы, и бандиты, с которыми вам приходится сталкиваться.

Евгений Ильич усмехнулся краем рта.

– Ты в своей Индии все-таки отстал от нашей жизни, – сказал он. – У нас все быстро меняется. Никаких бандитов больше нет. А те, кого ты называешь бандитами, либо давно друг друга убили, либо стали вполне интеллигентными людьми и работают в охранных фирмах. Игорь был прав, – добавил он. – Мы все-таки работаем. Изо дня в день. А вода, как мы знаем, и камень точит. Даже дефолт принес экономике большую пользу.

Вспомнив разоренные улицы и бесчисленных нищих, Митя почувствовал себя так, как будто разговаривал с инопланетянином.

– А как вы, Евгений Ильич? – спросил он. – Кроме работы.

– Мы сейчас поедем домой. Познакомлю тебя с женой и сыновьями.

«Так я же…» – начал мысленно отвечать Митя, но на самом деле ничего не сказал, а просто чуть дольше задержал взгляд. Но именно в этот момент своими навсегда отточенными ливанскими кустарниками чувствами Митя ощутил, что имеет дело с виртуозом многолетних экономических, политических, а возможно, и уголовных интриг. В первую очередь именно потому, что Евгений Ильич никак не отреагировал на его взгляд, Митя понял, что тот не только этот взгляд заметил, но и ждал его с самого начала, заранее примеривался к нему, наблюдал за ним.

– В каком-то смысле я как Иов, – добавил Евгений Ильич. – После Полиной смерти думал, что уже не оправлюсь. А Бог забрал, но и дал еще больше. Вместо одного ребенка – двух. Вместо непутевой дочери – двух сыновей. Это ли не чудо. И новую жену дал. Иначе как бы без нее все остальные чудеса. Поехали знакомиться.

« 9 »

Они вернулись в машину. Ехали довольно долго, по Митиным ощущениям – куда-то на юго-запад. «А как же тетя Лена? – думал он. – И почему мне никто ничего об этом не рассказал? Как же я сам ни о чем не спрашивал?»

Евгению Ильичу принадлежал огромный трехэтажный дом на совсем уж необъятном участке за крепостным забором. Пока они шли по дорожке через лужайку, Митя попытался предположить, сколько в доме комнат, но быстро понял, что даже приблизительно не может себе это представить. «Зачем им столько?» – как-то ненамеренно и неотчетливо подумал он.

Они вошли в дом. Навстречу вышла новая жена Евгения Ильича; она была явно предупреждена и их ждала.

– Оля, – сказал Евгений Ильич, – моя жена. Митя. Сын Андрея, из Израиля. Я тебе про него много рассказывал.

Оля улыбнулась, манерно протянула руку; холеное лицо,