Елизавета I - Маргарет Джордж

Это было уведомление о крупном военном поражении в Ирландии от руки О’Нила. Мой маршал сэр Генри Багенал во главе четырех тысяч пехотинцев и трехсот человек кавалерии отправился на выручку форту Блэкуотер, нашему главному опорному пункту, защищавшему подступы к Дублину и южной части острова, которую О’Нил пытался взять измором. Они угодили в засаду близ Желтого Брода. Багенал был убит, как и тысяча триста его людей; еще семьсот дезертировали. Английская армия была разгромлена, английские поселенцы по всей Ирландии спасались бегством. Наши чиновники в Дублине вынуждены были униженно умолять О’Нила о перемирии.

– О’Нил там царь и бог, – сказал Сесил. – Они трепещут перед ним. Он диктует им свои правила.

– Никогда! – воскликнула я (как могли мои власти так низко пасть?). – Клянусь честью, этот ирландский отщепенец не возьмет надо мной верх!

– Давайте оценим, во что нам это обойдется, прежде чем делать какие-либо заявления, – предложил Сесил. – Цена, скорее всего, будет очень высока. Мы до сих пор так и не нашли способ подчинить себе Ирландию. И далеко не в последнюю очередь потому, что никто – ни солдаты, ни чиновники – не горит желанием туда ехать. Это дело неблагодарное и напрасное.

– До сих пор так и было. Но признаюсь, что я никогда не давала себе труда заняться «ирландским вопросом», как некоторые его называют, по-настоящему. – Я сузила глаза, будто готовилась вступить на арену. – Но как только я за него возьмусь, найду решение.

С этими словами я отпустила его, распорядившись сделать несколько копий депеши и с утра первым же делом созвать Тайный совет.

Хью О’Нил. Я помнила его по тем временам, когда он жил в Англии почетным заложником в семье Лестера. Мы приветствовали пребывание здесь высокородных ирландцев, полагая, что так они переймут наши обычаи. Какие же глупцы! Так они лишь лучше изучили наши слабые места.

Хью родился примерно в тот год, когда я взошла на престол. Знала я его в раннем отрочестве; когда ему было пятнадцать, он вернулся в Ирландию. Невысокого росточка, коренастый, темноволосый и большеголовый, он обладал не по возрасту непринужденными манерами. Происходил он из одного из самых древних ирландских кланов, и со временем ему предстояло стать следующим вождем О’Нилов, хотя ирландцы, в отличие от нас, не придерживались строгого принципа первородства. В вопросах наследования престола у них всегда царила некоторая неразбериха, оставляя место интриге, которая нередко разрешалась при помощи весьма своевременного убийства или мятежа.

Он в совершенстве изучил как наш язык, так и наши обычаи; говорил, как уроженец Лондона, а по возвращении в Ирландию помог подавить – сражаясь бок о бок с английскими войсками – восстание в Манстере, поднятое одним из кланов. За это я пожаловала ему титул графа Тайрона. Однако никогда не было до конца ясно, на чьей он стороне. Он вступил в сношения с испанцами и попросил у них помощи. А теперь еще эта победа у Желтого Брода. Такого разгрома английская армия не знала с тех времен, когда почти сорок лет назад потеряла Кале. Моя сестра Мария тогда сказала: «Если вы вскроете мое сердце, то найдете выбитое на нем „Кале“». Я не могла допустить, чтобы на моем было выбито «Ирландия»!

Мне вспомнилось, как Лестер обнял юного О’Нила за плечи со словами: «Он славный парнишка» – и взъерошил ему волосы. Хью тогда вскинул на него глаза (с его небольшим росточком он почти на всех смотрел снизу вверх) и бесхитростно улыбнулся. Змееныш, пригретый на нашей груди! Кажется, примерно таким же жестом он обнимал за плечи и юного Эссекса. Еще один славный парнишка, выросший и ставший опасным. Тень этих двоих омрачала память Лестера, как будто их имена были чем-то вроде яда.

Утром собрался спешно созванный Тайный совет, и я сообщила им о катастрофе. Все были ошарашены, как и я.

– Мы получили новые сведения, – сказал Сесил, раздавая бумаги. – Тридцать офицеров были убиты при Желтом Броде, это не считая потерь лошадей и пушек. Окрыленные победой, ирландцы восстали и в других провинциях и захватили английские поселения. Наши люди ищут спасения в Дублине, но тамошний гарнизон численностью всего в пятьсот человек едва ли сможет их защитить. Они садятся на первые подвернувшиеся корабли и плывут сюда, бросая свои поселения. Судя по всему, мы потеряем всю Ирландию. А если им на подмогу придут испанцы, мы никогда ее не вернем.

– Где они сейчас? – спросил Джордж Кэри.

– Повстанцы поджигали и грабили все в трех милях от стен Дублина; они могут взять его со дня на день.

– Расскажите им, как наши храбрые власти пытались решить проблему, – велела я.

Пока я ночью лежала без сна, мысли об этом довели меня до белого каления.

– Они послали О’Нилу предложение заключить перемирие, – доложил Сесил.

– Какая изящная формулировка!. Вы хотите сказать, что они умоляли его. – Я обвела взглядом собравшихся. – Да, мы умоляли этого человека! Мои собственные ставленники, мои наместники, лорд-судьи умоляли! Клянусь, я не допущу, чтобы о королеве Англии, которая не дрогнула перед мощью Испании, говорили, что она склонила колени перед этим неотесанным выскочкой, этим ирландским смутьяном! Я не потерплю такого позора и Англию тоже позорить не позволю!

– И как же нам тогда быть? – уныло спросил лорд Кобэм, лорд-смотритель Пяти портов.

Я ушам своим не могла поверить:

– Мы должны завоевать их. Мы должны в конце-то концов послать в Ирландию достаточно войск.

– Но… где мы возьмем деньги? Парламент уже и так проголосовал за двойную субсидию. Этого хватит только на то, чтобы покрыть прошлые долги, – сказал Бакхерст.

– А армия? – воскликнул Кобэм. – Туда же никто не хочет. Там нет ни одного способного военачальника. Наши войска не могут действовать там, на этих болотах и диких пустошах. Ирландцы не сражаются в открытую, как настоящие армии, они нападают исподтишка и снова растворяются в тумане. Из-за дождей гниет все – провиант, боеприпасы, оружие, даже документы и обмундирование! Людей косит болотная лихорадка. Ирландцы питаются тем, что дает им земля, – или даже вообще ничего не едят! Нам же приходится везти весь провиант с собой. А где нам его брать? Четыре неурожайных года поставили нашу страну на грань голода. Нам уже и так приходится импортировать хлеб из Дании и Данцига.

– Вы еще не выдохлись, Кобэм? – осведомилась я.

Я была расстроена. Он говорил правду. Но