Жена комиссара - Светлана Шахова

выросла её дочка Агнешка, бывшая на год старше Арины.

– Проходите, не бойтесь, – продолжала она, придерживая за цепь белую с рыжими пятнами собаку. —. Лайза у нас звонкая, но ласковая. Они с Наденькой быстро подружатся. Вы ведь в няньки пришли наниматься?

Елизавета кивнула.

– Пойдёмте ж, покажу и расскажу, что делать нужно.

Все трое вошли в просторный дом. Из прихожей показалась дорого обставленная гостиная. Однако хозяйка туда не повела. Свернула в небольшую, но уютную детскую.

Боль железными когтями впилась в сердце Елизаветы. Превозмогая страдания, она смотрела на кроватку, прикрытую сеткой свисающего палантина, под которым беспечно посапывал малыш; на коляску у противоположной стены, на стеклянные бутылочки, доверху наполненные желтоватым молоком.

В то время как пани Мрукова разъясняла Наде её обязанности, Елизавету одолевали мучительные мысли: «Если бы я не голодала, пока вынашивала Танечку, молоко было бы таким же густым и жирным… Сейчас бы моя девочка жила».

– Я, пожалуй, пойду, – проговорила она, чувствуя, что слабеет.

– Пани Лиза, подождите, – попросила хозяйка. – Хочу кое-что с вами обсудить.

– Да-да, я просто на двор выйду, здесь душно.

Лайза не залаяла, только дружелюбно завиляла пушистым хвостом. Елизавета погладила её за ушами, потрепала холку. Потом опустилась на крыльцо, уронила лицо в ладони, посидела с минуту, отгоняя сковывающие мысли. Подняла голову, осмотрелась. Отрешённо потекли мысли: «Какое большое хозяйство. Огромный участок. Куры и утки разгуливают в просторном загоне. Да и сам дом знатный, как у Фальковских, только достаточно ухоженный… Что до меня, надо снова на заработки отправляться, вчерашних продуктов надолго не хватит…»

– Пани Лиза! – окликнула из-за спины хозяйка. – Слышу, вы о пропитании печётесь. А я как раз собиралась об этом поговорить.

Елизавета поспешно встала с крыльца, одёрнула юбку.

– Храни вас Бог, пани Ханна, что взяли Наденьку.

– Не стоит. Мне нянька нужна. А у вас такая работящая и скромная девчушка. Считайте, мы друг другу помогли. Я-то собиралась и вам работу дать.

От волнения Елизавета покрылась мурашками.

– На огороде дел невпроворот, – продолжала пани Мрукова. – За птицей опять же уход требуется. Когда по дому помочь. Давайте так: сегодня хозяйство покажу, а завтра приступите.

Елизавета готова была броситься благодетельнице на шею, обнять, расцеловать, но сдержалась. Только молитвенно сложила на груди трепещущие пальцы и согласно закивала.

Пани Мрукова повела её по участку, показывая курятники, кормушки, садовый инструмент.

– А это что? – полюбопытствовала Елизавета, указав на аккуратно сколоченный домик у забора.

– Вы про стодоле? Там сено храним. Раньше была корова, пришлось забить. Но траву всё равно косим, сушим. Курам и уткам подстилка нужна. Да и в гнёзда подкладываем, где яйца несут.

Внутри бывшее стойло больше напоминало маленький летний дом. С порога Елизавету обдало терпким благоуханием высохших трав. Она окинула взглядом всё вокруг. Под потолком на деревянных сваях крепилась широкая лежанка. Образовавшуюся нишу заполняли аккуратно уложенные спрессованные тюки сена. «Другие и жильё хуже содержат», – подумала, поражённая чистотой.

Вернувшись домой, Елизавета обнаружила остаток семейства в полной готовности к завтраку. Накрыв, за столом рассказала об удачном начале дня и заключила:

– Так вот, завтра вместе с Наденькой я иду к пани Мруковой, а сейчас отправляемся на вчерашние участки.

Арина с любопытством взглянула на мать.

– А меня снова у той пани оставите?

– Нет, Аринушка. Это нехорошо. Она не обязана с тобой нянчиться. Спасибо, что хоть разок пожалела.

– Ну-у-у, я не хочу идти-и-и. Так далеко-о-о, не смогу-у, – заныла дочь.

– Не капризничай! Собирайся! – строго распорядилась Елизавета. – Хотя-я-я… Оставайся-ка дома. Бабушка Кириковна за тобой присмотрит.

– Как же так, Лизонька? Я… я тоже должна работать… – запротестовала та.

Но Елизавета остановила.

– Вы здесь больше нужны, поверьте, – мягко сказала, положив руку на плечо. – Аринке и правда трудно на такие дали ходить, а без присмотра я её на целый день не оставлю. Не зря же мне вас Бог послал. Теперь каждый будет заниматься своим делом.

Глава 11

Жизнь взяла в оборот. Не помня себя, Елизавета бросалась от ежедневной работы у Мруковых к разовым вылазкам в пригородные хозяйства.

В молитвах она не уставала благодарить Бога за бабушку Кириковну, которая тихо и на первый взгляд незаметно помогала по дому, а главное – следила за детьми.

Сегодня, кроме приготовления птичьего корма, следовало вычистить курятник. Елизавета достала из сарая лопату и грабли. Но, решив сначала наполнить поилки, прислонила инструмент к забору, подхватила лейку и направилась к бочке с водой, установленной за домом в тени.

В калитку забарабанили. Елизавета прислонилась к стене. Тайком выглядывая из-за угла, стала наблюдать: пани Мрукова открыла, вошёл огромный детина в чёрной форме с повязкой POLIZEI на рукаве, что-то басовито бросил хозяйке, проследовал за ней в дом.

Елизавета, схватив тяпку, поспешила в дальний конец участка. Присела над грядкой спиной к окну, принялась полоть. Мысли блуждали, пальцы не слушались – вместо сорняков, оборвала несколько луковых перьев. Через некоторое время услышала далеко за спиной украинский говор, раскатистый злобный хохот и глухой удар калитки.

Поднялась, побежала ко входу. Припала глазом к щёлке в заборе. Тут же медленно развернулась, оперлась спиной о балку.

– Уф-ф-ф, – длинно выдохнула, смахнув рукавом пот со лба. – Кажется, свернул в другую сторону от нас.

Но беспокойство не покидало. Она колебалась: войти в дом или дождаться, не выйдет ли пани, чтобы рассказать, в чём дело. Но та не появилась. Помявшись у крыльца, Елизавета вернулась на птичий двор.

Поначалу работа не спорилась. Всё валилось из рук. Однако чувство долга взяло верх, совсем скоро птичий дом был идеально вычищен.

Когда Елизавета пришла доложить о сделанном и повиниться за случайно оборванный лук, хозяйка удивлённо спросила:

– А что вас так встревожило, пани Лиза?

– К вам приходил…

– А-а, этот полицай? – перебила пани Мрукова. – Так мы уже привыкли. Они частенько захаживают. Вынюхивают, не замышляет ли кто чего-нибудь против. Я удивилась, что опять новый на нашей улице. Спросила, где тот – первый. «Убили, – говорит. – Охотятся на нашего брата. Но со мной не пошуткуешь. Я тут всем покажу, кто хозяин». Этим-то сам себя и развеселил.

Елизавета слушала в недоумении, часто моргая.

– Ничего удивительного, – продолжала пани Мрукова. – Украинцы – хороший народ, но есть среди них… – как это ваши говорят?.. – шкуры. Продались. В полицаи подались. Война. Сами понимаете: если ты к врагу примкнул, значит, бывшим друзьям чужаком стал.

– А кто же на них охотится, здесь ведь только мирное население?

Пани Мрукова придвинулась ближе, прошептала в самое ухо:

– Партизаны… Среди них, поговаривают, не только русские, но и