Кремль уголовный. 57 кремлевских убийств - Эдуард Владимирович Тополь

роскошный дворец князя Феликса Юсупова приехал сорокасемилетний «старец» Григорий Распутин, которого в России называли «святым чертом», немецким шпионом, губителем императрицы и царской семьи. Этот рослый сибирский мужик обладал какой-то могучей темной магией. Появившись в 1905 году в Санкт-Петербурге из сибирского Тобольска, он получил славу «Божьего человека», почти излечил юного наследного принца Алешу от гемофилии и приобрел такое влияние на Николая II и императрицу, что от их имени назначал и смещал министров и армейских генералов, брал за это баснословные взятки и непонятно почему требовал разрыва русско-британского альянса и заключения мира с Германией.

В Юсуповский дворец Распутина привело письмо от анонимной светской поклонницы, полученное накануне. Написанное на дорогой бумаге с запахом парижского парфюма, оно обещало интимную встречу не где-нибудь, а во дворце одного из самых богатых людей России. Распутин не мог устоять перед таким соблазном.

Во дворце его встретили сам князь Феликс Юсупов, а также великий князь Дмитрий Павлович, двоюродный брат царя Николая II, депутат Государственной думы Владимир Пуришкевич, известный доктор Станислав Лазоверт, приятель князя Юсупова поручик Сергей Сухотин и две знаменитости – светская львица Марианна фон Пистолькорс и Вера Каралли, прима-балерина Большого театра, звезда российского немого кинематографа и любовница великого князя Дмитрия Павловича Романова (под диктовку князя именно она измененным почерком написала Распутину письмо с приглашением на интимное свидание).

Между тем Юсупов сказал Распутину, что не может преждевременно раскрыть имя анонимной красавицы, которая вот-вот подъедет для встречи с ним, «Божьим человеком», пусть это будет новогодний сюрприз. И, дабы скрасить ожидание, пригласил Распутина отведать чаю с пирожными.

Остальное известно. Пока вся компания слушала в гостиной граммофонную пластинку с песней «Янки-дудль», внизу, в красиво оборудованном подвале, Юсупов угощал гостя вином и пирожными с цианистым калием. Но, съев их чуть ли не дюжину, Распутин не умер, а, почувствовав резь в желудке, попытался уйти из дворца. И тут не то сам Юсупов, не то великий князь Дмитрий Павлович, не то Пуришкевич, не то все они сообща расстреляли Распутина в спину и в голову, а затем вытащили труп из дворца на Петровский мост и выбросили в Малую Невку.

Возможно, к нашему повествованию это убийство и не имело бы отношения, если бы не три обстоятельства. Во-первых, убить Распутина следовало, по мнению Юсупова, Пуришкевича и многих других, за его пораженческую прогерманскую политику, а также за небывалую даже для России коррупцию и распутные ночные оргии с участием дам и девиц из высшего общества. Во-вторых, буквально за несколько дней до своей гибели Распутин передал царице письмо, в котором написал: «Я предчувствую, что ещё до первого января я уйду из жизни… Русской Земли Царь, когда ты услышишь звон колоколов, сообщающий тебе о смерти Григория, то знай: если убийство совершили твои родственники, то ни один из твоей Семьи, то есть детей и родных, не проживёт дольше двух лет. Их убьют…». (Все-таки поразительно, насколько точно этот распутный «старец» предсказал будущее). А, в-третьих, хотя это убийство случилось не в Кремле, а в Санкт-Петербурге, оно продолжает цепь убийств, отравлений и казней властителей России самими властителями России.

Но вернемся в Берн к переговорам Ульянова (Ленина) с германским послом Ромбергом. Двадцатилетний опыт революционера-подпольщика приучил Ленина к осторожности, и потому за свое согласие на будущий выход России из войны он выдвинул условия, обсуждение которых растянулись на два месяца. К тому же открыто взять у немцев деньги на революцию он не мог, а когда Ромберг сообщил, что эти деньги – пять миллионов золотых немецких марок! – придут к нему через ненавистного Парвуса, который, оказывается, и придумал этот трансфер, это стало для Ленина шоком не на один день.

Но немцы отвергали все другие варианты, ведь к этому времени они уже выдали Парвусу не то три, не то пять миллионов марок аванса. Зато им пришлось принять другие условия Ленина: в Россию с ним поедет вся его команда – 32 революционера! Переезд будет организован втайне, по железной дороге через Германию и Швецию. Контакты пассажиров с германскими властями будут только через Фрица Платтена, секретаря Швейцарской Социалистической партии, который будет сопровождать их до Швеции. За вагоном с революционерами признается право экстерриториальности – ни при въезде в Германию, ни при выезде из неё никакого контроля паспортов и пассажиров не будет. На случай утечки в прессу информации об этой поездке разрешение на проезд российских эмигрантов через Германию даётся якобы на основе их обмена на германских военнопленных.

В силу немецкой дотошности к любым мелочам обсуждение этих условий могло растянуться еще на месяцы, но тут вмешалась ее величество российская Февральская революция 1917 года.

Нет никакого смысла затягивать наше повествование подробным описанием тех исторических событий, достаточно посмотреть кинохронику того кипучего времени. За несколько февральских дней Петербург, Москву и другие города накрыло цунами рабочих забастовок с лозунгами «Долой царское правительство!» и «Долой войну!» 25 февраля политическая стачка стала всеобщей и переросла в вооружённое восстание. Силы полиции и жандармерии, сохранившие верность царскому правительству, не смогли справиться с охватившим столицу хаосом, а несколько воинских частей, снятых с фронта, не сумели пробиться к городу. 27 февраля солдаты Павловского, Преображенского и Волынского полков, перейдя на сторону восставших, заняли все правительственные здания, и 28 февраля царское правительство было низложено, первая в истории народная революция эпохи империализма завершилась победой – царь Николай II отрекся от престола, и в России возникло двоевластие: с одной стороны легальное Временное правительство, а с другой – самочинный Совет рабочих и солдатских депутатов.

В этот политический хаос устремились авантюристы со всех концов света. Как сказал в Лондоне один из эмигрантов своей жене, «в России умные люди такой пирог делят, а ты меня тут держишь!» Даже в далекой Америке, в Нью-Йорке, прозорливый Лев Троцкий еще 25 марта 1917 года посетил Российское консульство и получил разрешение на въезд в Россию. 27 марта он с семьёй и другими русскими эмигрантами поднялся на борт норвежского парохода «Kristianiafjord», следовавшего в Европу, но в канадском порту Галифакс был задержан британскими властями; на основании слухов из Европы или информации от своих шпионов в Германии англичане обвинили Троцкого в получении немецких денег для свержения Временного правительства, продолжавшего союзничество России с Антантой, и отправили в лагерь для военнопленных. При этом, как вспоминал британский офицер, арестовавший Троцкого, «[Троцкий] сопротивлялся и… у нас получилась довольно оживлённая борьба: сначала в каюте, а затем и на палубе. Два матроса схватили его – тогда он упал