Королевский выкуп. Капкан для крестоносца - Шэрон Кей Пенман

– Сколько времени, Арн?

– Государь, ты проснулся! – Улыбка юноши была такой лучезарной, что могла рассеять царившую в зале мглу. – Я слышал, как недавно колокола звонили к вечерне, так что выходит, теперь девять часов.

Ричард нахмурился. Три часа дня?[2] А он ведь намеревался слегка прикорнуть. Как он ухитрился проспать шесть с лишним часов?

– Почему ты меня не разбудил?

От выволочки Арн смешался.

– Ты… Ты не сказал, что… – Он запнулся. – И разве тебе не нужен был сон?

В этом-то и заключалась проблема – сон был ему необходим. Для Ричарда это служило болезненным доказательством того, что силы еще не совсем вернулись к нему, что спустя более чем два месяца после приступа четырехдневной лихорадки тело еще слабо.

– Забудь, парень, – оборвал он извинения Арна. – Могу я переодеться во что-нибудь сухое?

Юноша энергично кивнул, сказал, что сундуки с «Морского волка» уже перетащили, и опрометью кинулся выискивать брэ, шоссы[3], рубашку и тунику. Все они были сырыми и мятыми и отдавали плесенью после долгого путешествия в море, но все были лучше по сравнению с промокшими насквозь вещами, в которых Ричард упал на постель. Королю редко хватало терпения одеваться при помощи сквайров, поскольку у него самого получалось быстрее. Вот и теперь он отмахнулся от Арна, сам натянул штаны и просунул голову в рубаху. Пока он подпоясывал тунику, а оруженосец суетился вокруг, стараясь чем-нибудь подсобить, дверь распахнулась и в зал влетели Балдуин и Морган.

– Монсеньор, граф Рагузский и здешний архиепископ находятся в главном зале аббатства и просят встречи с тобой!

Ричард известию не обрадовался, сочтя, что это слишком почетная встреча для обычных пилигримов. Джоанна рассказывала, что ее покойный супруг нередко лично принимал участие в спасении потерпевших крушение на Сицилии, и ему хотелось верить, что и этот визит является подобным актом христианского милосердия. Но в хорошем солдате всегда сильно развит инстинкт выживания, и теперь он дал о себе знать.

– Они меня спрашивали? – уточнил он, пытаясь вспомнить каким именем представился аббату.

Морган обладал выразительным лицом, не созданным для секретов, и его озабоченность скрыть было трудно. Балдуин, флегматик по темпераменту, редко выдавал собственные мысли. Однако в эту минуту его лицо было таким же тревожным, как у валлийца.

– Они спрашивали короля английского, – мрачно заявил он.

Ричард набрал в грудь воздуха и выругался, заклеймив пиратов выражениями, существенно пополнившими составляемый Арном список французских бранных слов. Обернувшись, чтобы потребовать свой меч, король обнаружил, что парень уже протягивает ему ножны.

– Что ты будешь делать, господин?

Арн не удивился, когда Ричард не ответил на вопрос. Ибо какой у них был выбор? Они пойманы на острове. Бежать некуда да и защищаться, имея при себе всего десять рыцарей, король тоже не мог. Нет, даже девять с половиной, уныло поправился он, поскольку от него самого помощь в бою была бы невелика. Поспешив за Ричардом к выходу из гостевого зала, он нагнал его как раз вовремя, чтобы услышать вопрос Моргана, является ли Рагуза союзницей Священной Римской империи. И поежился, понимая, что от ответа на этот вопрос может зависеть их судьба.

Ричард задумался, вспоминая все то немногое, что ему было известно о Рагузе.

– Это город-государство вроде Венеции или Генуи, – сказал он. – Мне говорили, будто оно признает себя вассалом Константинополя, но греки не вмешиваются в дела управления. Не думаю, что его связывают какие-то узы с Гогенштауфенами, по крайней мере, формальные. Однако здешний граф, если не ошибаюсь, доводится Генриху кузеном.

Тут Ричарду припомнилось удивление, когда герцог Австрийский заявил о своем родстве с Исааком Комнином и выразил ему недовольство смещением кипрского деспота.

К этому моменту они уже подошли к большому залу аббатства. Это был один из редких моментов, когда у Ричарда не имелось плана действий. Можно отрицать, что он английский король, или взывать к церковному покровительству в отношении принявших крест, но ни одна из этих тактик не гарантировала успеха. Нечасто доводилось ему испытывать подобную неуверенность, и он искал опору, положив ладонь на эфес меча. Пальцы сомкнулись вокруг рукояти, привычное ощущение было успокаивающим. Ему вспомнилась прочитанная где-то история, что язычники-норманны верили в невозможность для умирающего попасть в Валгаллу, если он не сжимает меч в руке. Государь расправил плечи, вскинул подбородок, распахнул дверь и решительным шагом переступил через порог.

Зал был набит до отказа. Тут собрались все монахи, они перешептывались между собой. Аббат стоял рядом с двумя гостями, которые не могли быть ни кем иным, кроме как графом и архиепископом. Странную пару представляли эти двое: первый был высоким и худым, даже тощим, второй – низеньким и толстым. Оба, однако, были богато одеты, а на пальцах сверкали перстни. Когда Ричард вошел, на миг повисла тишина, сменившаяся возбужденным гулом. Аббат Стефанус поспешил навстречу королю, двигаясь с проворством, удивительным для столь немолодого человека.

– Милорд король! – воскликнул он на безупречной латыни и поклонился. – Я даже понятия не имел, какой высокопоставленный гость нашел приют под моей кровлей. Позволь представить тебе графа Рафаэля де Гоца и архиепископа Бернарда.

Оба названных учтиво поклонились. Граф открыл было рот, но архиепископ его опередил:

– Мы почитаем за честь приветствовать в нашем городе прославленного и неустрашимого короля английского. Твоя борьба с безбожными сарацинами сделала тебя героем для всех, кто исповедует истинную веру. Вот уж не думал, что смогу услышать рассказ о битвах из собственных уст победителя при Яффе!

Пока прелат набирал в грудь воздуха, граф Рафаэль воспользовался моментом. Бросив на архиепископа взгляд, явно говоривший о существующем между ними соперничестве, граф произнес с укором:

– Победа при Яффе воистину велика. Но не будет нам прощения, господин архиепископ, если мы не упомянем о величайшем из достижений государя в Святой земле. Благодаря его стараниям христианские паломники вновь могут посещать священный город Иерусалим. – Расплывшись в улыбке, де Гоц поманил к себе стоявшую рядом женщину. – Могу я представить тебе мою супругу, графиню Маруссу? Мы хотим предложить тебе быть