Воскрешение - Денис Валерьевич Соболев

– Митя, – ответил Митя.

Она подняла голову в поисках автобуса. Автобуса не было.

– В каком смысле около окна? – спросил Митя.

– Полки же двухместные, – объяснила она. – Или ты предпочитаешь спать с вонючим индусом и его багажом?

– Вообще-то я собирался спать один, – ответил Митя.

– Тогда удачи, – сказала Моран. – Может, это и будет специальный туристический автобус. Мне как-то на такой повезло.

– Ладно, прекрати, мы же уже обо всем договорились.

– Мы еще ни о чем не договорились, – ответила она с насмешкой и обратилась к бородатому: – Дай затянуться. Кажется, я уже проснулась.

Она коротко затянулась, и почти сразу появился автобус. Моран вернула косяк бородатому. Они с Митей устроились на верхней полке. Как и договаривались, Моран улеглась к окошку. Рюкзаки положили в ноги.

– Будем присматривать за ними по очереди, – сказала она.

Мите все было в новинку. Секции с полками были разгорожены стенками и образовывали своего рода полуоткрытые купе. Бородатый обосновался перед ними, на одно купе ближе к водителю, на такой же верхней полке. Довольно долго автобус пробирался через какие-то трущобы, мимо бетонных сооружений, недостроенных домов с торчащей арматурой, сараев, халабуд, жилых навесов, через бездонную немыслимую нищету огромного города, где люди рождались и умирали на улицах, так ни разу и не увидев крыши своего дома. Где-то через полчаса до них донесся знакомый сладковатый запах. Моран приоткрыла окошко.

– Ты что, собираешься нас всю дорогу обкуривать? – закричала она через перегородку. – Так в Дарамсале мы уже начнем медитировать на розовых зайцев.

– Это только второй, – обиженно заметил бородатый.

– Давай уговор, – сказала Моран, – четыре косяка за всю дорогу. И у себя ты откроешь форточку тоже. Иначе я приеду с пневмонией.

– Семь, – ответил он. – И вообще-то там сорок пять градусов.

– Да плевать я хотела на твои градусы.

Митя, как ему казалось, примирительно положил ей руку на грудь.

– Прекратите, – сказал он тихо. – Ты его знаешь?

– Откуда? – ответила Моран. – По-твоему, я должна знать всех торчков от Гоа до Ле? Так ты себе меня представляешь?

– Как тебя зовут? – громко спросил Митя.

– Ротем, – ответил бородатый.

Потом замолчал, и Мите даже показалось, что он уснул.

– Ладно, – сказал Ротем минут через десять. – Уговор. Пять косяков за всю дорогу – и открою форточку.

– Ты лапушка, – ответила Моран. – Договорились. А остальные, если захочешь, на остановках. Меня это не касается. Я как бы не полиция нравов.

А за окном уже мелькала и переливалась Индия. Мейн Базар был пройден.

« 7 »

К их общему удивлению, Дарамсала оказалась значительно менее экзотической и захватывающей воображение, чем, как им почему-то казалось, она окажется, или должна была оказаться, а точнее, чем им хотелось и они втайне надеялись. Сама Дарамсала, как немедленно констатировала Моран, была обычным североиндийским городком с толпами бесцельно бродящих людей, недостроенными домами, аляповатыми витринами, хаотическим трафиком и многометровыми кучами мусора, в которых рылись свиньи. Хотя, в отличие от Моран, Мите все это еще было в новинку, даже он почувствовал теплую радость узнавания. Но в Дарамсалу приезжали не ради этого городка. На несколько километров дальше и значительно выше самого города, вверх по довольно крутому подъему, находился Маклеод-Гандж – буддийский центр Индии, временная столица тибетского правительства в изгнании.

После Мейн Базара и даже нижней Дарамсалы Маклеод производил удивительно упорядоченное впечатление. Храмы, правительственные здания, гестхаусы, кафе, вполне уютные магазины, центры медитаций и тибетской медицины, ароматерапии, тибетского массажа и изготовления гороскопов. А некоторые дома на окраинах, по крайней мере издалека, даже производили впечатление почти роскошных. Довольно быстро они поняли, что в Маклеоде очень часто идут дожди, а монахи ходят с оранжевыми зонтиками. Моран и Митя сняли маленькую комнатку в одном из многочисленных гестхаусов. Кроме широкой, хотя и жестковатой кровати, в комнате почти ничего не было, но зато был балкон, а точнее широкий выступ из некрашеного бетона, на котором можно было лежать, читать или смотреть на ближние и дальние зеленые горы, гигантские, тяжелые, уходящие в облака и, казалось, даже за облака. Часть вершин еще была покрыта снегом. Над горами, сквозь негустые тучи и дождливый туман, скользило солнце. Эти массивные зелено-снежные горы были отрогами Гималаев.

За пару дней изучив географию Маклеода, его окраины и даже окрестные проселки, Митя и Моран начали методично исследовать все то неожиданное разнообразие возможностей, которое предлагал Маклеод. Коврики для медитаций были разложены в большинстве двориков кафе, но из-за частых и не очень предсказуемых дождей медитации чаще всего приходилось проводить внутри. Они начали с традиционных тибетских медитаций и провели несколько дней медитируя на четыре благородные истины; Мите даже начало казаться, что его продвижение по пути освоения медитаций становится все более заметным.

– А я дальше первой истины так и не могу продвинуться, – вдруг сказала Моран. – Что мир – дерьмо, это я и так понимаю и, знаешь, как оказалось, могу часами находить все новые примеры, но совершенно не понимаю, как из этого следует все остальное.

Чтобы хоть как-то отвлечь ее от грустных мыслей, Митя предложил переключиться на медитации Ошо; его вообще приятно удивило то, с какой терпимостью монахи Гелугпы относились к конкурирующим школам и традициям. На медитациях по Ошо много бегали, еще больше обнимались, выли и произносили звук «ом». Но все же большая часть их времени почему-то все равно уходила на завтраки, перекусы, обеды и ужины; новые грани Маклеода они открывали для себя лишь постепенно. Даже самая короткая из предлагаемых здесь випассан показалась им очень длинной, а изучать то, как с ними ничего особенного не происходит, оказалось не таким уж и интересным. На ароматерапии огнем свечи или переносной газовой горелки на специальных подставках разогревали и испаряли всевозможные эфирные масла; и если отвлечься от того, что в сосновом лесу все равно дышалось значительно лучше, на эти запахи можно было настроиться и представлять себе всевозможные прекрасные предметы, от кинокамеры с перфорацией «супер 8» до летающих розовых слоников. А вот с гороскопом, как ему показалось, произошел прокол, и он даже пожаловался Моран.

– И что тебе нагадали?

– Казенный дом и дальнюю дорогу, – сказал он немного мрачно, в надежде на то, что контекст этой фразы ей непонятен.

Моран пришла в восторг.

– Так чего же ты еще хочешь? Ты же только что вышел, и вот мы в Индии. И в моем гороскопе тоже все совпало.

«Когда-нибудь поедем вместе к Казанскому вокзалу», – подумал Митя. Но пока что они отправились к водопаду.

Водопад был довольно далеко, дорога вилась между тенистыми елями, открывая все новые виды лесных долин и