Небо красно поутру - Пол Линч

напольных часов да разве что слабый поскрип половиц, а еще дальше потом слабые стоны. Дверь с номером пятнадцать, шелушащимся на ней, и они встали и прислушались. Макен глянул на него и вопросил бровями, и Фоллер кивнул ему на дверь. Макен откинул корпус и пнул, а замок содрогнулся, но выдержал, и он быстро пнул опять. Дерево треснуло, и дверь распахнулась, и он ворвался внутрь с пистолетом впереди наизготове, за дверью кровать, и он увидел, как с нее скатывается голый мужчина, дородный и довольно пожилой. Женщина на коленях, запястья привязаны к латуни, и она подняла взгляд и завизжала, а мужчина увидел пистолет у ворвавшегося, и рука его была уже под подушкой и на револьвере, который он взвел одним текучим движением. Он вскочил и развернулся, грудь его вихрь спутанных седых волос, а ноги женщины бились, и он поднял револьвер и выстрелил в чужака. Над головой Макена расщепилась дверь, а сам он пригнулся и ответил выстрелом. Когда посмотрел, человек уже был на полу, пуля прошла чисто сквозь его шею, чтобы уютно застрять в стене. Фоллер шагнул внутрь, посмотрел на человека на полу, который держал руку у горла, и услышал, как тот булькает.

Дверь между смежными комнатами, и Койл склонился к замочной скважине. Вновь выпрямился он с побелевшим лицом и ткнул пальцем в сторону окна.

Бежим.

Две женщины сели на кровати с тревогой в глазах, а в соседней комнате женщина по-прежнему визжала. Фоллер подошел к ней, шлепнул по заднице, а когда не перестала, склонился к ней, и поднял ее за волосы, и велел умолкнуть, и тогда только она прекратила хныкать. Он повернулся к окну, свет сумеречный, и засвидетельствовал там Койла, человек свисал в синекожем костюме наготы с низкой крыши, а потом рухнул вниз на улицу, и кто-то другой передал ему узелок, и Фоллер выпрямился, и откинулся назад, и пинком вышиб окно. Он был слишком крупен, чтобы из него выбраться, а к тому времени мужчины уже скрылись, и он злобно глянул на Макена и вошел в соседнюю комнату, ругаясь.

* * *

Фоллер поднял истасканный деревянный стул, опиравшийся о стену, и поставил его у кроватей. Стул скрипнул, когда он на него сел, и он откинулся назад и вытащил свой двуствольный пистолет. Положил его себе на колени, потом сунул руку в карман рубашки и извлек трубку. Двум женщинам велел надеть что-нибудь на себя, и те встали с кроватей без стыда и принялись одеваться. Фоллер наблюдал за ними, набивая трубку табаком из жестянки, а потом закурил ее и велел женщинам сесть. Те нервно переглянулись и вместе сели на кровать, а Макен возился у двери. Высунул шею в коридор и снова заглянул в номер. Лучше б нам пойти, сказал он.

Фоллер повернул к нему голову и ничего не сказал.

Это я так, произнес Макен. Он вернулся в номер, и повозился еще, и посмотрел на девушек, и подошел к окну, и провел рукой по ремню и пистолету. Фоллер повернулся на стуле и обратил лицо к женщинам. Из передней части гостиницы донеслись мужские голоса, становившиеся на улице настойчивей. Женщины посмотрели на Фоллера и посмотрели на пистолет его, беременный у него на коленях, и увидели на нем украшения, витые узоры, и стали бояться. Он улыбнулся. Дамы. Вы расскажете мне о тех двух господах, и я вас отпущу.

Женщины вновь переглянулись. Джун подмазала себе лицо и заговорила свежеалыми губами, которые зазывно напучивала Фоллеру. Я про них ничего не знаю, кроме того, что они грязнули и ирландцы. Из ее красного рта вырвался короткий резкий смешок, но, когда увидела она, что лицо у Фоллера бесстрастно, она его пресекла.

И где, по твоим прикидкам, стало быть, их найти?

Женщина пожала плечами.

Не знаешь, произнес Фоллер. Он затянулся трубкой и дым выдул им в лица. Заговорила вторая женщина. Они с железной дороги ребята. Говорили, что копают железные дороги. Один сказал, что копают на одного ирландца и сегодня вечером туда возвращаются.

Фоллер улыбнулся, а потом встал. Это было легко, не правда ли? сказал он. Женщины улыбнулись и шевельнулись встать со своими пожитками.

Пока рано.

Снаружи на улице возбужденно разносился мужской голос. Фоллер сунул пистолет в ремень, и медленно наклонился к двум женщинам, и мягко возложил громадные свои ручищи им на шеи. Дейзи кокетливо улыбнулась, и Джун поерзала там, где сидела, и он мгновенье смотрел на нее, уставился глубоко в ныряющее море ее глаз. Злонамеренность тогда заметила она в том, как он на нее смотрел, и дернулась, и поцарапала его. Он отпрянул и тут же сжал хватку свою, посмотрел, как расширяются у нее зрачки, а женщины забили ногами, тщетно отстраняясь от громады этого человека. Макен кашлянул и тихо произнес, что нужды нет, а Фоллер не обратил на него внимания, лишь глядел пристально, рты у женщин раззявились, а кожа стала пепельной, и Макен вновь произнес, уже громче на сей раз, ну хватит, а, и женщины стали прекращать биться, а тела их обмякли, и Фоллер отпустил их на кровать. Макен встал, и, раскрыв рот, уставился на тела, и взялся что-то бормотать, а Фоллер повернулся и безмятежно вышел из комнаты, пригнувши голову под притолокой. Они спустились по лестнице к поджидавшим их людям, которые образовали у дверей в вестибюле затор, а потом мужчины эти расступились, когда Фоллер распахнул пальто показать, что вооружен, и прошел среди них с улыбкой.

* * *

Они бежали голыми по городу. Тьма смыкалась на них, а одежда и башмаки их были свернуты в узелки у них в руках, и вскорости они уже оказались слепы к тому, куда направлялись. В ужасе засвидетельствовала их парочка вышедших из дому женщин в шляпках, кто, завидя их, тотчас вернулись внутрь. Койл ушиб палец и охромел. Выругался, и остановился, и пошел дальше, хромая, и они нашли темный переулок. Мужчины запыхались, а плоть у них покрылась прыщиками гусиной шкуры, и в переулке воняло тухлой рыбой и нашатырем, и они тихонько опустились на корточки. На ощупь перебрали одежду свою, и разобрались с нею в потемках, и взялись одеваться. Койл выпрямил ноги, и обул их, и поморщился, когда перенес вес тела на палец. Высунул голову за угол, наблюдая. Ничего, кроме вынюхивания парочки облезлых собак. Он скользнул обратно вниз и прошептал. Сдается, мы их стряхнули.

Резчик зло прошептал в ответ. Кого это, к черту, мы стряхнули?

Его звать