Уилл Генри - Золото Маккенны

— Не знаю я, — пробормотала старая скво по-испански. — Не знаю…

Не нравится мне здесь!

— Осталось всего ничего, — сказал Пелон. — Эй! Вы только понюхайте этот свежий утренний ветерок. Что за ночка была!

Он выразительно взмахнул рукой и улыбнулся Маккенне:

— Признай, старина, что я прав. Ведь тебе, как и мне, безумно хочется добраться до сокровищ и провести этих чёрных придурков. Ох, уж этот мне Молодой Микки Тиббс! Он и в подмётки не годится своему отцу — тот был старик что надо. А я то думал… Но нельзя надеяться, что даже у такого хитрющего и смекалистого мужика, как старик Микки, родится полное его подобие.

Он замолчал и, глубоко вдохнув свежий воздух, причмокнул губами, словно смакуя хорошеее вино.

— Да, амиго, так всегда… Ничто не повторяется. Детям не повторить родителей.

— Кстати, — вспомнил Глен. — Почему ты мне раньше не говорил, что Маль-И-Пай — твоя мать? А, Пелон? Разве это тайна?

— И да, и нет, амиго. Сам понимаешь, если узнают, что она — мать Пелона Лопеса, жить ей от этого лучше не станет, — в его ответе внезапно промелькнул всё тот же отсвет человеческой слабости, который, как показалось Маккенне, он уже заметил раньше. — Да и какое это имеет значение для тебя — мать она мне или нет…

Маккенна тщательно подбирал слова:

— Видишь ли… Я думал о тебе. Я видел, как сегодня ночью ты убил двоих и дважды нападал на меня, как безумный. Да ещё ударил Салли — просто так. К всё же считаю, что ты не такой, как Манки. Не совсем ещё зверь.

— Кто же я, по-твоему?

— Человек, которому никогда не выпадал шанс стать хорошим. Ты уже слишком стар, чтобы измениться. Но мне кажется, что семена гордости, которые ты получил от своего отца-испанца, ещё могут дать всходы. Несмотря ни на что. Ты знаешь хотя бы что-нибудь об испанской религии, Пелон?

— Ха! Ещё бы! Все эти падре — свора лживых собак. Они спят с монашками, крутят мозги детишкам, забирают у бедняков деньги и отсылают папе в Рим, и всё это так дурно пахнет, что честный разбойник постыдился бы заниматься таким ремеслом. Нет, уж лучше нормально убивать и грабить!

— Видимо, — сказал Маккенна, — ты — революционер в душе. Подобные идеи высказывал небезызвестный Бенито Хуарес.

— И я всё время говорю так, — упёрся Пелон. — Знать, великого ума был этот Хуарес. Настоящий воин. А тебе известно, что он был наполовину индеец?

— Он был чистокровным индейцем, — ответил Маккенна. — Особенно в том, что касалось его идей относительно церкви. Ты меня не понял, Пелон. Я не собирался спрашивать твоё мнение насчёт религии в целом. Хотел лишь узнать, знакомо ли тебе учение Христа.

— Христа?

— Ну да.

— То есть Хесуса, сына Марии?

— А что, есть ещё другие?

— А ты католик, Маккенна?

— Нет.

— Тогда зачем меня об этом спрашивать?

— Пелон, ты можешь ответить на простейший вопрос?

— Конечно. Ты что, считаешь меня дураком?

— Ни в коем случае. Но давай вернёмся к нашей теме. Тебе известно, что Иисус учил тому, что плохому человеку никогда не поздно стать хорошим?

Пелон запрокинул голову и захохотал.

— Ох, уж этот мне Хесус! — сказал он. — Хотел бы я, чтобы он проехался в моём седле несколько сотен миль. Похоже на то, что говорил Бенито Хуарес: изображать из себя доброго — легко.

Маккенна кивнул. Он всё больше и больше удивлялся, обнаруживая в сердце бандита укромные уголки, в которых прятался незаурядный ум. Это поддерживало в нём уверенность, что, в конце концов, он сможет использовать лучшую сторону натуры Пелона, если удастся засечь её точное местоположение.

— Начальник, неужели в мире нет такой вещи, такого человека, которого бы ты любил? О котором волновался бы?

— Ещё бы! — бандит хлопнул шотландца по плечу. — Люблю виски, мягкую постель и толстых молодых баб. Ты чего, Маккенна? Да меня много чего волнует!

— Нет, я не об этом, Пелон. Неужели нет такого человека или идеи, из-за которых тебе захотелось бы выть от тоски или попытаться всё переделать?

— А каким это образом, старина, я могу что-то там переделать? Я обхитрил белого лейтенанта и тридцать его черномазых рейнджеров, а также молодую апачскую ищейку и теперь свободно еду сквозь великолепный рассвет к источнику с хорошей водой, туда, где можно отдохнуть и выпить горячего кофе. Причём заметь — в компании отличных мужчин и даже женщин, которые возьмут на себя заботу обо всей домашней работе. Нет, друг мой, это ты абсолютно ничего не понимаешь в жизни. Большего везения и не надо человеку. И, Господи, прости, ведь мы не упомянули про золото, которое дожидается нас в Каньоне Дель Оро! Маккенна, ты — просто старая баба. Это ты со своим Хесусом должен прийти поучиться жизнелюбию у Пелона. Это вам жизнь кажется плохой, отнюдь не Лопесу!

Глен Маккенна покачал головой:

— Когда-нибудь, Пелон, я всё же отыщу твоё слабое место. Я знаю, что оно есть. И верю — с того самого дня, когда мы встретились, — что смогу его отыскать. Мы, шотландцы, не так просто отказываемся от своих желаний…

— Как и мы, — отозвался Пелон. — У меня сейчас желание одно: чтобы ты как можно скорее заткнулся. И так уже наболтал чёрт знает чего.

— Как пожелаешь, — покорно произнёс Маккенна. — Но остался ещё один вопрос, который мне необходимо задать тебе, начальник. По делу. Можно?

— Ну, конечно. Для дела время всегда отыщется. Я, как тебе известно, — человек деловой.

— Ладно, хорошо. Это касается твоей сестры. Понимаешь, о чём я? Не хотелось бы быть бестактным…

— Разумеется, я всё понимаю. Думаешь, я слепой? Говорил же я тебе, что она хочет стать твоей скво. Говорил? А говорил, что тебе придётся её взять? Говорил? Так в чём, чёрт побери, проблема? Ты что — девственник?

— Я всё-таки не об этом, — сказал Маккенна. — А о том, как она смотрит на белую девушку. Боюсь, как бы она её не убила.

— Я тоже.

— Тогда сделай что-нибудь, Пелон, — попросил бородач, сам дивясь своему пылкому признанию. — Ты же не можешь ей этого позволить. Прикажи ей, по крайней мере, держаться подальше от Фрэнчи. Хотя бы это…

Пелон беспомощно пожал плечищами:

— Тут, братец, я ничем не могу тебе помочь. Мне и самому не хочется, чтобы этой белой малютке причинили какой-нибудь вред. Но защитить её я не в силах. Это твоё дело. Ты — единственный человек на свете, способный удержать Салли на расстоянии от своей девчонки.

— Ч-что? — заикаясь, переспросил Маккенна. — Я? Каким образом?

Пелон уставился на шотландца:

— Последний раз предупреждаю, Маккенна: не шути со мной.

— Боже мой! Да не шучу я!