Нефритовая лиса - Крис Велрайт

— А если не получится? — голос Ицин дрогнул.

— Тогда будут ставки пониже. В среднем девочки получают от трёх до семи лянов. Иногда даже меньше, если не повезло с внешностью или умением держаться.

— А потом? — с трудом выговорила Ицин. — Сколько после этого?

— Как повезёт, — пожала плечами Белый Лотос. — Не каждая ночь приносит доход. Если попался щедрый клиент, может оставить половину ляна. Если скупой — и медяка не даст. А бывает, что ты обслуживаешь бесплатно, если гость влиятельный, и хозяйка решила сделать ему приятное. В среднем, при хорошей игре и удаче, можно заработать лян в месяц. Иногда полтора.

Ицин сжала руки. В голове крутились цифры. Пятьдесят лянов долга. Если за месяц — один. То значит…

— Про процент не забудь, — как бы невзначай бросила Лотос, обмахнувшись веером. — За еду, кров, одежду, косметику, мази и уроки. Обычно за полгода капает ещё пара лянов. Иногда больше.

Ицин замолчала. Сердце стучало глухо, как барабан в храме. Она чувствовала, как тонет в цифрах и страхе.

— Но если ты станешь хорошей, — сказала Лотос тише, — если станешь настоящей жемчужиной, у тебя может появиться покровитель. Один богатый господин может за вечер покрыть половину твоего долга. А может — и выкупить тебя.

— А потом?

— Потом всё зависит от тебя. — Взгляд Белого Лотоса стал вдруг серьёзным. — Ты можешь стать наложницей. Или женой. Или снова вернуться в бордель. Или открыть свой. Или исчезнуть с чужими деньгами. Мир у ног у той, кто знает, как улыбнуться мужчинам.

— А теперь, — Белый Лотос легко коснулась плеча Ицин, — пойдём в комнату. Нам ещё многое предстоит с тобой освоить.

Они покинули галерею, где смеялись мужчины и звучала музыка, и вновь прошли сквозь скрытые коридоры, вдоль стен, что видели слишком многое.

Белый Лотос шла легко, шагами уверенной женщины, знавшей, кем была, кем стала и к чему идёт. Ицин плелась за ней молча, но каждое её движение, каждый вдох теперь был шагом к единственной цели. Возможности найти способ выкупить себя и поквитаться с Чжэнем.

* * *

День за днём Ицин училась быть тем, кем от неё требовал дом Цветущей Ночи. Она заучивала баллады и легенды, чтобы развлекать гостей: то были древние истории любви, сказания о героях, байки о звёздных встречах под сакурой и скорбные песни разлук. Белый Лотос с усмешкой говорила, что нет ничего более действенного, чем правильная песня — она могла растрогать, соблазнить, даже всколыхнуть воспоминания и желания в мужчине, который думал, что уже всё позабыл.

Но самым сложным было не это. Ицин училась ходить, говорить, двигаться, даже дышать — иначе. Скромно опускать взгляд, если этого ждут. Звонко хохотать, если требует момент. Быть нежной и мягкой — или дерзкой, если клиент предпочитает острое. Каждый день она примеряла на себя новые маски и роли, как будто бы её душа рассыпалась на множество личин.

А ещё — книги. Белый Лотос приносила их в комнату с шёлковыми закладками и тяжёлым запахом благовоний. На первых страницах — стихи и любовные новеллы, а потом — жуткие, постыдные иллюстрации. Белый Лотос листала их с непринуждённой улыбкой.

— Ты должна понимать, чего хотят мужчины, прежде чем начнёшь с ними говорить, — говорила она. — Иначе попадёшь впросак и потеряешь клиента.

Ицин приходилось запоминать не только ласковые слова, но и грубые. Вульгарные, плотские, унизительные. Слова, от которых она когда-то бы покраснела до корней волос, теперь стали частью её обучения.

— Не все клиенты — утончённые поэты и вельможи, — объясняла Белый Лотос, — найдутся и такие, кто считает, что ночь с певчей — не дороже трёх медяков. Скряги, хамы, надутые петухи. Они думают, что ты должна быть счастлива от их внимания, будто их стручок — великая награда. Таких нужно ставить на место. Быстро, жёстко и с улыбкой. Иначе останешься ни с чем.

Ицин слушала, зубря слова, но внутри всё в ней сопротивлялось. Словно грязная вода постепенно затапливала её, и она не успевала черпать её наружу. Она теряла то, кем была, и ещё не знала, кем станет.

— Есть ещё прыгунки, — сказала Белый Лотос, осторожно поправляя складки на своём ханьфу, — мы так зовём тех, кто приходит с одной целью — перепробовать как можно больше девушек за раз. Они скачут от одной к другой, словно кузнечики на летнем поле. Да, они щедрые. Иногда оставляют по два-три ляна за вечер. Но не позволяй себе забыться. Ты здесь не только для того, чтобы ублажать мужчин. Ты должна найти покровителя.

Она обернулась, заглянув в лицо Ицин. Её голос стал тише, но твёрже:

— Настоящая удача — это не прыгунок, который забудет твоё имя на следующее утро. А тот, кто будет возвращаться. Кто будет дарить. Кто будет защищать. Кто будет считать тебя своей.

— И как такого найти? — спросила Ицин.

— Лучше всего, если это будет старик, — улыбнулась Лотос. — С ними можно часами сидеть в полумраке, пить чай, вздыхать о прожитых годах, говорить о потерянных друзьях и угасающей славе. Главное — не ввести его в слишком сильную тоску. А то он задумается о бренности жизни, и решит, что бордель — не место для достойной старости. Вот и потеряешь клиента.

Ицин слушала, нахмурившись. Сколько тонкостей. Сколько ловушек. Сколько лжи.

— Пусть лучше почувствует себя молодым, — продолжала Лотос. — Словно он опять двадцатилетний влюблённый мальчишка. Но и тут не переборщи. Иначе потратишься на его лекарства. О, я совсем забыла тебе сказать…

Она наклонилась чуть ближе, и голос её стал почти шепотом:

— Всё, что касается снадобий — на тебе. Не хочешь забеременеть — покупай сама. Хочешь, чтобы у клиента всё сработало как надо — опять же, покупай. Ты же не думаешь, что мужчины полны сил до самой смерти? Иногда и в двадцать с трудом справляются. А ты должна уметь сделать так, чтобы это не стало катастрофой. Если повредишь его гордость — он уйдёт. Или, что хуже, начнёт мстить.

— Вообще, все эти… их нефритовые стержни, — фыркнула Белый Лотос, прикрывая рот веером, — сплошная головная боль. Мало того что самих мужчин надо нахваливать,