Нефритовая лиса - Крис Велрайт

Видишь? — Белый Лотос наклонилась ближе, её голос был почти неслышным. — Вон та — Южный ветер. Её взяли сюда три года назад. Сначала все думали, что она долго не продержится — слишком бледная, слишком застенчивая. Но она научилась. Сейчас одни только перстни, что ей дарят, стоят больше, чем приданое для старшей дочери.

Ицин молча наблюдала. Девушка, о которой говорила Лотос, смеялась звонко, чуть наклоняя голову и показывая изящную шею. В её жестах была лёгкость, в словах — будто игра, в взгляде — обещание, неуловимое, как отражение луны в воде.

— А та, что играет на флейте, — продолжила Лотос, — её зовут Утренняя роса. Ей двадцать три. Через два года она уйдёт. Но она уже заработала себе выкуп. Ей осталось чуть-чуть.

— А теперь смотри и учись, — сказала Белый Лотос, тихо, почти вкрадчиво. Она вела Ицин по второму этажу, где сквозь резные перегородки можно было наблюдать за главным залом. — Тебе придётся выучить не менее двадцати песен. Разных. Для разных случаев и разных гостей.

Ицин остановилась у узкого проёма, прикрытого тонкой деревянной решёткой. Внизу, в зале, девушка в нарядном ханьфу стояла на сцене, освещённой мягкими фонариками, и пела, изящно перебирая струны на цине. Её голос был лёгок, как дыхание весеннего ветра.

— Нужно знать народные песни о любви, — продолжала Лотос, — и театральные баллады. О встречах и вспыхнувшей страсти — чтобы разжечь желание. О разлуке и тоске — чтобы усмирить разбушевавшегося. О войне, конечно же. Сюда приходят бывшие воины, солдаты, чиновники, мечтатели. Им важно почувствовать свою силу. А песни об охоте? — Белый Лотос усмехнулась. — Они пробуждают в мужчинах образ хищника. Мужчина должен чувствовать себя победителем, добытчиком, властелином. Понимаешь?

Ицин кивнула, не отрывая взгляда от сцены. Девушка внизу двигалась с грацией, будто не касалась земли. Лицо её излучало то мечтательную задумчивость, то застенчивую игривость — и каждый мужчина в зале, казалось, смотрел только на неё.

— Сейчас она поёт о любви, — пояснила Белый Лотос. — Потому что ищет себе молодого, романтичного спутника. Хотя, бывает, и старики на такое клюют. Тут как повезёт. Но ты должна помнить: даже здесь, даже в таком положении, у нас есть крохи контроля. Маленький выбор, но он есть.

Ицин слушала, затаив дыхание.

— А о том, что делать, если к тебе привязался не тот, — продолжила Белый Лотос уже на ходу, увлекая Ицин в сторону, — расскажу потом. А сейчас пошли. Посмотришь, как ведут себя девушки у столиков. Это не менее важно, чем сцена.

Они шли медленно вдоль стены, стараясь держаться в тени, чтобы остаться незамеченными. Ицин старательно делала вид, что просто следует за Белым Лотосом, но глаза её постоянно метались — с одной девушки на другую, с одного гостя на другого. Всё было новым, пугающим и завораживающим одновременно.

Белый Лотос чуть заметно кивнула в сторону столика у резного окна с решётчатой вставкой. Там сидели трое мужчин — все в дорогих одеждах с широкими рукавами, явно чиновники. Их лица были гладко выбриты, ногти отполированы — мужчины из хороших домов, привыкшие к уважению. А рядом с ними, на мягкой подушке, сидела девушка в пышном, но не кричащем ханьфу из зелёного шёлка, с золотистыми узорами. На её губах играла мягкая, почти застенчивая улыбка, но в глазах — тёплый огонь. Она не перебивала, не смеялась громко, только чуть склоняла голову, как бы прислушиваясь к каждому слову, кивая в нужных местах и время от времени слегка касаясь руки сидящего ближе к ней.

— У неё уже есть покровитель, — прошептала Белый Лотос, — но это вовсе не означает, что она может позволить себе лениться. Покровитель кормит, да. Но бордель живёт и от вечернего сбора. А ещё… никогда не знаешь, не захочет ли покровитель променять тебя на другую. Так что искусство быть желанной — всегда при тебе.

Ицин молча наблюдала. Та девушка не делала ничего особенного — не пела, не плясала, не играла на цитре. Просто сидела. Просто слушала. Просто касалась — как будто невзначай. Но мужчины были словно загипнотизированы. Они смеялись, смотрели на неё с вожделением и удовольствием, спорили между собой — за её внимание.

— Смотри, как она держит голову, — продолжила Лотос. — Подбородок чуть опущен, взгляд снизу вверх — покорность. Улыбка — не раскрытая, не глупая, но мягкая, будто приглашение. Она всем своим телом говорит: «Я слушаю только тебя. Я думаю только о тебе».

— А если не хочется слушать? — прошептала Ицин, не отрывая глаз от сцены.

— Тогда изображаешь. — Белый Лотос усмехнулась. — Мужчины — как дети. Они верят в то, что хотят услышать. Ты не обязана любить. Ты обязана сделать вид. Главное — помнить: какими бы они ни были, сюда они приходят не за правдой. Они приходят за сказкой. За иллюзией. За вниманием, которого им не хватает. За тем, чего не дают им их жёны. А их жёны — поверь мне — не умеют вести себя в постели. Никто их этому не учит.

Она прищурилась и добавила, почти с нежностью:

— На мой взгляд, это великое упущение… но, с другой стороны, благодаря этому у нас всегда будут клиенты.

— Я научу тебя, как держаться. Как привлечь или, наоборот, оттолкнуть. — Голос Белого Лотоса был мягким, но за этой мягкостью чувствовалась внутренняя сталь. — Время у нас есть до твоего первого выхода.

Ицин вздрогнула.

— Не волнуйся. Пройдёт по крайней мере не меньше трёх месяцев. К тому моменту ты должна будешь уметь достаточно, чтобы показать себя. Первый выход — это смотрины. Ты выйдешь в зал, представишься, покажешь, что умеешь: стих, песня, танец, что угодно. Всё, чтобы зажечь интерес. Чтобы каждый мужчина в зале запомнил тебя. После этого начнутся ставки. На первую ночь с тобой.

Ицин почувствовала, как в груди что-то оборвалось. Она не дышала. Белый Лотос продолжала:

— Помнишь, я говорила хозяйке, что на первой ночи можно заработать прилично? Если всё сложится, ты сможешь выручить до десяти лянов.

— Всего десять лянов? — вырвалось у Ицин слишком резко.

Белый Лотос приподняла брови. Её взгляд вспыхнул, но вместо гнева в нём промелькнуло ироничное удивление.

— Всего? — она прищурилась и усмехнулась. — Девочка моя, ты, похоже, высоко себя ценишь. Десять лянов — это огромная сумма за девственность. Или ты думала,