Знак Огня - Артём Сергеев

не чуял он ничего, кроме злобы, но странная то была злоба, не ко мне, не к всему живому, а к чему-то, чего я понять не смог.

И ещё он смотрел на меня безотрывно, но ничего в его глазах я не увидел, тьма и тьма, бессмысленная и страшная, нельзя в такое долго глядеть.

И я напрягся, и приготовился к самому худшему, а он взял и прыгнул на ведьму сзади, обхватив её своими длинными, как у жука-палочника, граблями, и вцепился ей в шею своей огромной пастью, и рухнули они вниз, в яму, да принялись метаться там как медведица и поймавший её капкан, разнося в клочья и так разрушенную уже землянку.

— Проклята! — рычал Григорий, а ведьма отвечала ему оглушительным визгом, — проклята будь! Небытия хочу! Небытия!

И тут же ведьминский вой прервался на самой высокой, от которой у меня заломило зубы, ноте, и затихло там всё, и не раздавалось оттуда больше ни звука, но мы с Никанором всё стояли и смотрели туда, не в силах побороть ступор.

— Ого! — дядька наконец отмер, сиганул на край торчащего над ямой бревна и с напористым любопытством уставился вниз, — да он же ей башку оторвал! Начисто! И сам сдох, гляди! Вот свезло так свезло!

— Ну да, — тихо согласился я с ним, стараясь очухаться, — день такой, наверное.

— Да не нам, дурья твоя башка! — скосился на меня Никанор, — а ему! Ушёл, ушёл же, гад, туда, куда и хотел! В небытиё! Рискнул, всем же рискнул! И получилось! А не должно было! Не по грехам ему такое! Не по заслугам!

— Ну, не нам судить, — устало сел на сухую корягу я, — что вышло, то и вышло. Он обещал мне тут тихо сидеть и думать о вечном — вот и надумал, видимо. Ладно, вот отдышусь, и командуй дальше. Жечь здесь всё будем?

— Нет! — затряс бородёнкой Никанор, — то есть да, но потом! А сейчас ты сердце у неё взять должен! У ведьмы-то! Ценный ингредиент! Мы его разделим на четыре части и под углами дома закопаем! Я тебя научу, как это делать и что говорить! А после спать спокойно будем, не сунется к нам никто из их племени на двор без разрешения, не смогут просто! Иди давай, нечего рассиживаться!

— Да подожди ты! — обомлел я, — как это — сердце?

— Да не бзди! — гаркнул на меня дядька, — посмотри — и всё поймёшь! Нет там уже человеческого, совсем нет!

Я медленно встал и подошёл к нему, а потом, борясь с рвотными позывами, заглянул вниз, но не понял ничего.

— Григорий твой помер полгода назад, — объяснил мне снисходительно Никанор, — а она, судя по останкам, уже лет сто как в долг жила. Просто время сейчас своё взяло, понимаешь? Истлело всё давно, пропало и высохло, огня только ждёт.

Я облегчённо кивнул, действительно, не было в яме уже ничего такого, ну, костей выбеленный ворох, спутанных волос клочья, мусор да листья. Разве что в одном углу, светя неярким, тёмно-рубиновым светом, лежало и слегка пульсировало что-то небольшое, с кулак размером.

— Бери, — подтолкнул меня Никанор, — да не бойся, не плоть это, а сила чистая. То есть грязная, конечно, ведьминская же, но сила, и нет там больше ничего другого!

Я осторожно спустился в яму, стараясь не дышать, не хотелось мне там дышать, и быстро, палочкой, выкатил сердце на середину, на чистое место.

— Руками бери! — наставил меня Никанор, — хозяином себя при этом назови, а потом мне отдай! Я сохраню, я умею, а ты ведь уронишь ещё!

И я сделал, как он велел, и на ощупь это напоминало холодное жидкое стекло, а когда я вслух назвал себя его хозяином, то попыталось оно сначала не услышать меня, пришлось настаивать, подействовала лишь угроза сжечь.

На этом моменте я и сам поморщился, потому что такие угрозы начинали входить в привычку, и не нравились они мне самому, но что поделать, если я могу пока только это.

— Вот оно и хорошо! — радовался Никанор, принимая сердце, — вот оно и ладно! Крепость теперь у нас будет вместо дома, чистый острог! Будем сидеть там крепко, сидеть и никого не бояться!

— Даже полиции? — усмехнулся я его планам.

— Не сразу, — не смутился Никанор, — но тоже! Да ты сам всё увидишь, сам всё поймёшь, не переживай! И давай уже жги тут всё, домой бечь надо, дел же куча!

Мы отошли от землянки, и я, перед тем как дать огня, попытался подумать о Григории хоть что-то хорошее, но не получилось. Спас он нас сегодня, конечно, спасибо ему, но и всё на этом. Принимать помощь из рук такой твари это всё равно что половой тряпкой вытереться, и, если бы он попытался со мной торговаться, мол, я вам помогу, а вы мне в ответ тоже, я бы отказался без раздумий.

Но он выбрал сам, рискнул и поставил всё на кон тоже сам, без надежды на удачу, без гарантии, и сработало же, так пусть небытие и будет ему наградой. А теперь пусть горит всё то, что от него осталось, вместе с ведьмой этой, без остатка и без памяти, как будто и не было их на свете.

И я дал из левой руки в эту яму проклятую, как тогда, под руководством бабы Маши в урну, но уже более умело. Не взлетал у меня огонь до небес, разбрасывая всё по округе, сейчас я медленно довёл землянку до того, что стала она напоминать спокойно кипящий кратер небольшого вулкана.

Я придушил мгновенно разгоревшиеся брёвна, не дав подняться столбу дыма, потому что дожигал несгоревшее основательно, и уходил от меня в небо только прозрачный, выгоревший столб горячего воздуха. И не сопротивлялось мне ничего, и не было никаких видимых проявлений чего-то мистического, но зато я всей душой ощущал, как уходила усталая, чёрная тень зла из этого места.

— Огонь, — авторитетно заявил Никанор, глядя на меня и на дело моих рук, — он очищает! Чуешь же, как в лесу хорошо становится? А то ведь было, как на свалке! На полигоне мусорном!

— Чую, — улыбнулся я, потому что и в самом деле стало легче, потому что с этим дымом уходили в небо