Николай Буянов - Искатель, 2014 № 05

Перед ним, сгорбившись и глядя в пол, сидел Денис Сандалов.

— Чем обязан? — спросил «сыщик» без капли радости.

— Я узнал про Андрея, — глухо сказал собеседник, не меняя позы.

— Вот только не надо заливать, будто ты скорбишь о своем ученике, — поморщившись, сказал Алеша. — Ей-богу, морду набью прямо здесь.

Денис никак не отреагировал на оскорбление.

— Помнишь, я рассказывал тебе про двух мастеров борьбы?

— Помню. Интересная сказочка. Продолжение сочинил?

Он покачал головой.

— Это не сказочка. Только мастера были другие, и жили они чуть позже — в середине восьмидесятых. И было их поначалу не двое, а трое.

Алеша покопался в столе, выудил дешевенький цифровой диктофон и демонстративно положил перед посетителем.

— Надеюсь, возражений не последует?

Тот пожал плечами.

— В общем, как я и говорил, в единоборства они пришли разными путями. Тогда настоящие — не липовые — специалисты на всю страну были наперечет. Не каждый город их имел, ау нас сразу трое — такая удача…

В восемьдесят втором они организовали спортивную школу. Народ валом валил: еще бы, попасть туда было… ну, все равно что в привилегированный английский клуб, даже еще круче. А в мае восемьдесят четвертого вышел закон о запрете карате в СССР. Школу закрыли, приехал КГБ, как говорится, строго предупредил… Сначала действительно все утихло: ученики разбежались — кто ушел в другие виды, кто вообще оставил спорт… А еще через какое-то время на старом месте возник новый клуб — только уже несколько другого направления…

— И что же это был за клуб? — спросил Алеша, уже предполагая ответ.

— «Клетка», — ответил Денис. — Подпольные бои без правил. Специально «подогретая» публика, тотализатор с крупными ставками, бойцы перед боем подписывали контракты, что в случае увечий не будут иметь претензий к руководству… Ну, и так далее.

— А во главе предприятия была все та же троица, — утвердительно сказал «сыщик». — Одного из них звали Зарубин Юрий Георгиевич. А кто были двое остальных?

Пятница, около полудня.

Улица Ново-Араратская, бар «Три богатыря»

«Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить…» — голос талантливо раскрученной девочки Пелагеи в сочетании с густым сигаретным дымом, вкусным щелканьем друг о дружку бильярдных шаров, искусственно состаренные деревянные скамьи и толстые румяные девахи-официантки в кокошниках… Алеша усмехнулся: такое впечатление, что и не уходил отсюда с прошлого раза. Полка со всевозможным спиртным и сам воевода-бармен — в «православной» бороде, стильной рубахе, подпоясанной крученой веревкой, и кожаным ремешком на лбу…

Как ни странно, бармен тоже моментально вспомнил Алешу и дружелюбно пробасил:

— Здоров. Выпьешь что-нибудь?

— Пива, пожалуй, — сказал Алеша, усаживаясь на высокий табурет. — И соленых орешков.

— А чего покрепче? Есть фирменный коктейль «Илья Муромец сражается со Змеем». Народ хвалит.

— А змеиная кровь туда входит? — в тон ему поинтересовался журналист. — Или это в зависимости от того, кто победит? Вообще-то я на службе…

— Служба — дело серьезное, — кивнул бармен. — Меня ваши уже допрашивали несколько раз, я даже на подозрении побывал — из-за фингала под глазом, помнишь? Я-то не виноват: просто накануне ввалилась толпа пьяных ронинов[8], стала к посетителям приставать. Пришлось объяснять, где тут расположен выход.

— Понятно. Меня, собственно, интересует один посетитель. Лет за пятьдесят, рабочего вида, худощавый…

— С клюкой?

— С какой клюкой?

— Ну, с палкой, он припадал на правую ногу. Сидел вон там, за перегородкой, «Три топора» тянул, то бишь портвейн «777».

— Постой. Когда это было?

— Да как раз в тот вечер, когда двоих ребят в подворотне мочканули. Они тут сперва к каким-то соплюшкам клеились, типа учили их в дартс играть. Потом выкатились вчетвером, а следом, минут через пять, — тот хромой дедок.

— Вспомни, это очень важно: он ни с кем не общался по телефону? Может, он вышел после чьего-то звонка?

— Ну, знаешь, — протянул бармен. — Я ведь за посетителями — если они спокойные — особо не слежу. Если буйствовать начнут, тогда другое дело: я ж тут и за бармена, и за вышибалу, и за подсобного, мать его, рабочего… Он вроде бы перекинулся парой слов с парнем, который на бильярде шары гонял, но не поручусь…

— А как выглядел тот парень? Я понимаю, что тот тоже не буйствовал, посуду не бил и официанткам твоим подол не задирал, но все же…

Бармен наморщил лоб.

— Да обыкновенно выглядел. Худощавый, невысокий, в черных джинсах и темной рубашке — кажется, вельветовой, а может, джинсовой… Я еще подумал, что это наверняка спецодежда какой-то конторы или магазина.

— Почему?

— А у него на рукаве эмблема была. Белого цвета, нечто вроде вытянутого креста, только без нижней перекладины.

— Алло, Митя?

— Кого еще черт в такую рань… Это ты, что ли, акула пера?

— Какая же рань, почти два часа дня…

— Да вчера на всю ночь завис с парочкой телок, понимаешь, в одном гадюшнике…

— С парочкой телок? А Василиса не ревнует?

Митя фыркнул на том конце.

— Как можно ревновать Феллини? Или Жана Виго, или, не дай бог, Бондарчука-старшего? Это люди-солнца, они обязаны светить всем, невзирая на семейное и иное положение…

— А ты, стало быть, причисляешь себя к их компании? Что ж, тогда понятно, тогда умолкаю… Слушай, помнишь, ты приглашал меня на съемки рекламного ролика «Кальций-супералмаз»?

— Помню, а как же, — Митя подпустил в голос нотку скромности. — Вроде ничего получилось, а?

— Гениально, — горячо заверил его «сыщик». — Мои друзья все как один записали его на видео и просят, чтобы я посодействовал им получить твой автограф… У меня к тебе серьезный вопрос. У тебя на площадке крутился один тип, вроде разнорабочий, ты его еще звал Фаттеичем.

— Эк ты хватил. У меня на площадке, знаешь, сколько народу крутилось?!

— Митя, — строго сказал «сыщик», — не преувеличивай.

— Ну ладно, ладно, помню я твоего Фаттеича. А на кой он тебе? Лужайку перед имением собрался подровнять?

— Вертолетную площадку. Давай адрес и телефон. Зовут его, как я догадываюсь, Вячеславом, а вот фамилия…

— Топорков, — подсказал Митя. — Живет на Революционера Бабушкина, там же и дворником трудится.

— А к тебе он как попал?

— Натурально, по объявлению. Пришел, я посмотрел на него: нормальный мужик, трезвый, не лодырь. Правда, бывший зэк — ну так что с того?