Нефритовая лиса - Крис Велрайт

Ицин не могла оторваться. Она глядела пока не заметила, как от её взгляда всё вокруг замедляется.

Кони внезапно замерли в движении, их копыта застыла в воздухе. Псы остановились, дым из их пастей повис в неподвижности. Трава больше не колыхалась. Пламя не трепетало.

Всё остановилось.

Словно сам воздух почувствовал её взгляд. Они знали, что она здесь, но не могли увидеть.

Что-то толкало её, принуждало ступить в сторону, сойти с тропы и войти в неподвижный, заворожённый мир. Соблазн был почти невыносимым. Но Ицин сжала кулаки так сильно, что ногти впились в ладони до крови. Хватит с нее игр. Она заставила своё упрямое тело повернуться, отвернув взгляд от пустоши, где кони и псы, огонь и трава всё ещё замирали в мёртвой, напряжённой тишине.

Рисковать больше не хотелось. Подчиняться чужой воле — тоже. Она больше не будет игрушкой и забавной для кого. Довольно. Она усвоила этот урок. Ещё один шаг в сторону и кто знает, сумеет ли она вернуться обратно. Она не доставит им такого удовольствия.

Ицин начала мысленно повторять себе: иди только вперед, иди только вперед. И казалось, что эти слова стали заклятиями, ведь ей действительно стало проще сопротивляться своему странному желанию снова посмотреть за плечо. Она сосредоточилась на тусклом гуле барабанов, на мерцании костров впереди. Звук становился всё отчётливее, словно поднимался из самой земли, и вот наконец она вышла на поляну.

Перед ней раскинулся огромный, ровный, пыльный круг, обрамлённый массивными кострами, пламя которых было густым и медленным, как жидкость. Тени плясали вокруг костров, двигаясь в ритме барабанов. Они менялись на глазах: то были похожи на людей, мужчин и женщин в ритуальных масках, то вдруг теряли черты, превращаясь в нечто неясное — вихри, силуэты, фигуры без лиц.

Ицин замерла у края круга, не торопясь войти.

Танцы были странными. Ломкие движения, резкие повороты тела, то согбенные, то наоборот, с гордо расправленными плечами. Некоторые танцующие кружились, склонив головы, другие вставали на колени и тряслись, будто в трансе. Руки поднимались вверх и опускались на грудь, касались земли, лица. Всё это сопровождалось гортанными выкриками, шёпотом, лязгом подвесок и шелестом перьев.

Внезапно одна из теней на краю круга отделилась от остальных.

Она шла неспешно. И чем ближе подходила, тем отчётливее становилось: это не тень, а фигура девушки. Бледное лицо, почти светящееся в огненном полумраке. Длинные, чёрные волосы, заплетённые в две тугие косы, с витыми нитями и тонкими лентами. На ней была одежда шаманки: короткий топ, украшенный перьями и ракушками, и короткая юбка из плотной ткани с нашитыми амулетами. На шее и плечах — подвески. Ноги были оголены, босые, покрытые пылью, с татуировками на лодыжках.

Она подошла почти вплотную, и Ицин могла видеть, как на её коже танцуют отблески костров.

— Пойдём к нам, — сказала девушка на сэянском языке, мягко, чуть насмешливо. — Мы такие же, как ты. Мы ждем своего часа. — Она кивнула в сторону круга. — В свете костров нам ничего не угрожает. Здесь безопасно.

Её голос был нежным, почти успокаивающим, но в нём звучало нечто странное, как будто за каждой фразой пряталось другое значение.

Ицин колебалась. Она чувствовала, что шаг вперёд может стать спасением или окончательной ловушкой.

Девушка с косами стояла совсем близко, её слова всё ещё звучали в голове:

В свете костров нам ничего не угрожает.

Костры действительно манили: тёплые, живые, как якорь среди безумия. Но вместе с этим в груди нарастало недоверие.

А что, если она войдёт в круг, и всё? Останется там навсегда. Не выйдет. Позабудет, кто она, зачем пришла, как звали её мать, кто такая Лотос, как предал ее брат, как язвителены и смешны высказывания Чжа. Всё исчезнет.

— Ицин… — прошептал другой голос, совсем рядом. Тихий, нежный, почти знакомый.

Она обернулась и увидела ещё одну девушку, стоящую в полутьме, немного в стороне от круга. У той было иное лицо, иные глаза, но в них было сострадание, тёплое, живое.

— Не бойся, Ицин, — сказала она. — Зайди в круг. Когда они придут, они не смогут дотянуться до тебя, если ты останешься там. С нами.

Теперь голоса звали её с двух сторон: один манил теплом костров, другой обещал защиту от чего-то ещё, чего она ещё не видела, но что, похоже, уже надвигалось.

Ицин сглотнула. Руки дрожали. Она посмотрела девушке прямо глаза и, собравшись с духом, произнесла вслух:

— Я… пришла не чтобы ждать. Я пришла сделать выбор.

В этот момент обе девушки исчезли, словно растворились в воздухе, в дыме костров и звуках барабана. Их фигуры растаяли, как пар над водой. Они вновь стали частью танца, кружась среди шаманских теней.

Ицин отступила на шаг, чувствуя, как уверенность, что секунду назад поддерживала её, тает.

Правильно ли я сделала? — кольнула мысль. — Стоило ли отвечать им? Или молчание было бы мудрее?

Из-за границы круга, из мрака, начали выступать существа.

Они пришли на мой зов? — мелькнуло у неё.

Одно из существ было огромным, тяжёлым, с телом, будто сложенным из каменных валунов. Каждый его шаг отдавался глухим гулом. Лицо его было как грубо вытесанное в скале лицо предка, с выколотыми глазами.

За ним ползло нечто текучее, расплывчатое, будто разлитая жидкость, собирающая себя по частям. У него не было головы, только бесформенное возвышение, из которого вырывались шепоты. Чуть дальше шёл кто-то, кто напоминал человека, но был слишком длинным, слишком гнущимся, будто сделан из верёвок и сухожилий. Его руки доставали до земли, а шаг был неровным и дёрганым. Следом выступили ещё: чёрный силуэт с множеством щелей вместо глаз, фигура в птичьем черепе и с телом, усеянным золотыми монетами, худой зверь с головой ребёнка и хвостом, как у рыбы.

Они приближались. Медленно. Без слов. И в отличие от тех странных образов, что являлись ей на тропе, эти видели её. Их внимание легло на Ицин тяжёлым, давящим взглядом, от которого некуда было уйти.

Ицин замерла, не смея пошевелиться. Она все еще стояла на тропе. Не сходила с неё, даже когда казалось, что ноги вот-вот подогнутся. Стало жутко. До озноба. До кома в горле.

Одно из существ, — то, что напоминало человека, вытянутого в рост, с длинными, скрученными руками — резко дёрнулось к ней.