Дорин Тови - Появление Сесса

реть передачу. Вцепившись когтями в колени Чарль­за, сфокусировав голубые глаза, точно бинокль, он раздраженно наклонял голову то вправо, то влево, когда я заслоняла экран. Ну, вот опять! Чуть было не пропустил этот момент, говорило выражение этих глаз. Что-что делает этот человек на лошади? Ну по­чему я Никак Не Сяду?!

Мне вспомнилась моя знакомая, у которой котята стали просто теленаркоманами. Она утверждала, что только телевизор заставлял угомониться этих битни­ков породы силпойнт. Стоило включить его, они тут же влетали в комнату всем скопом и усаживались перед экраном. По ее словам, больше всего им нра­вились ковбойские фильмы. И объяснила, когда я спросила, откуда ей это известно, что все время, пока шел фильм, они не затевали драк и вообще сидели не шелохнувшись. И вкусы у них, признала она, были самые кровожадные — по ее мнению, их осо­бенно восхищали перестрелки.

Тетушка Этель тоже любила ковбойские филь­мы. Что было большим подспорьем, когда она гос­тила у нас, и можно было усадить их с Сили перед экраном. (Шебалу телевизором не интересовалась вовсе и всегда спала, свернувшись клубком за спи­ной Сили.) И как-то вечером, когда нам понадоби­лось сходить в деревню, мы оставили их за люби­мым развлечением.

Фильм был о мексиканских бандитах — лошадей по экрану металось даже больше, чем обычно, то и дело кто-то, спасаясь, переплывал Рио-Гранде, пере­стрелка за перестрелкой и схватки с воинственными индейцами.

В наше отсутствие заглянул Тим Бэннет и не мог понять, что происходит. Тетушка Этель, естественно, включила звук на полную мощность — ведь она была глуховата. Тим сказал,"что еще у калитки впе­чатление создавалось такое, будто мы затеяли свою собственную революцию. А когда он прошел по до­рожке и постучался в дверь, раздался залп. Он за­барабанил в окно и услышал вопль: «Получи, трус паршивый!»

Он вернулся домой и позвонил нам два раза, но никто трубку не снял. Несколько встревожившись, не случилось ли с нами чего-нибудь, он снова от­правился в коттедж. Постучал в дверь, потом в окно. И вновь — никакого отклика. Он испытал огромное облегчение, когда позвонил нам через час и мы от­ветили. Только подумать, сказал он, люди вроде нас — и стали телеманьяками! Как хорошо, что у них с Лиз телевизора нет. До сих пор не знаю, поверил ли он нам, когда мы сослались на тетушку Этель и Сили.

Примерно тогда же мы узнали про вполне реаль­ное приключение. Сотрудник канадского посольства в Лондоне, когда мы написали ему, чтобы поблаго­дарить за содействие, без которого наше путешествие могло бы и не состояться, в ответном письме сооб­щил, что недавно побывал в Альберте и — наверное, нам будет это интересно — видел двух волков, когда проезжал через Джаспер. Уже наступила зима, наци­ональный парк был занесен снегом и совсем безлю­ден. Совсем другое место, чем летом! Волки искали, чем бы поживиться, и увидел он их у обочины шоссе. Мимо он проехал очень медленно, и они побежали за ним. Он еще больше сбросил скорость и прополз так несколько миль, а волки трусили в нескольких шагах позади. Но его ждали в Банфе, а потому он прибавил газу, и они свернули в лес. Никогда еще он не видел волков на таком близком расстоянии, за­кончил он. Интересно, правда?

Да, очень! И теперь, когда мы запаслись сведени­ями о волках, это их поведение загадочным нам не показалось. Машина двигалась медленно... в отличие от тех, какие они наблюдали раньше. А потом и про­сто еле ползла, словно все больше слабея. Несомнен­но, волки преследовали ее, выжидая, когда она сов­сем остановится и испустит дух. А так как на води­теля, судя по всему, они покушаться не собирались, значит, они надеялись пообедать машиной.

Не успели мы оглянуться, как настал март и берега ручья украсились подснежниками. Затем пришел май, и, к радости Чарльза, вернулись лас­точки. Однажды утром словно по волшебству на телефонный провод опустились три усталые лас­точки. Предположительно прошлогодние родители и кто-то из их птенцов, который, надеялись мы, тоже намерен обосноваться в гараже. Однако днем третья ласточка улетела — возможно, на ферму, где легче было найти себе пару. А наша парочка устро­илась снова жить у нас. Никакой опаски, никаких проверок, нужно ли нас бояться. Они нас помнили и тут же принялись за починку гнезда. Мы не ус­тавали наблюдать, как самец таскает сено из ко­нюшни Аннабель — подлетает с длинным пучком в клюве, делает несколько кругов, чтобы придать ему горизонтальность, а затем на полной скорости пря­мо в оконную дыру, и сено колышется сзади, точно хвост воздушного змея. .

И вот уже июнь. Тим все еще не выбрал козы, но у него хватало хлопот с пчелами. Вставляет новые магазины в ульи, удаляет из сот маточники-ячейки, предназначенные для новых цариц. Он стал подлин­ным знатоком, и не его пчелы как-то утром облепили одну из печных труб фермы, словно их приклеили к ней патокой, и явно намеревались обосноваться там. Он и еще один сосед благородно попытались забрать их оттуда и были изжалены за свои старания. При­ставная лестница, уложенная на крыше, не самое удобное место для споров с пчелами. Роящиеся пче­лы полным-полны медом, и обычно их не так легко рассердить. Но этот рой, видимо, каким-то образом потерял свою царицу и был возбужден до крайности. Только-только Генри, сосед Тима, сумел подобраться к ним с коробкой, как они разом взвились в воздух и улетели.

А потом покружили-покружили и опустились на очередную трубу, наверное надеясь найти там цари­цу. Владелец коттеджа, наблюдавший за ними из сада, кинулся в дом и запалил огонь в камине, чтобы их выкурить. Но он забыл, что на лето перекрыл дымоход, чтобы оттуда не сыпались сажа и птицы. И в мгновение ока поднялась суматоха, какую в нашей деревне редко увидишь. Приставная лестница на крыше фермы, другая прислонена к стене коттеджа, Тим и Генри на дороге сравнивают опухоли от пче­линых укусов, из окон коттеджа эффектными клуба­ми валит дым, а мисс Уэллингтон рвется позвонить пожарным. Почтальон остановился поглазеть, вере­ница всадников присоединилась к толпе зевак, и все уставились на рой, облепивший трубу. Пчелы оста­вались там довольно долго, но затем вновь улетели на поиски царицы. Нет, они бесспорно не были пче­лами Тима Бэннета. Но столь же бесспорно винова­тым все сочли его.

И вот — июль. Прошел ровно год после нашего путешествия в Альберту, и мы ностальгически вновь

переживали его день за днем. В прошлом году мы в это время праздновали Дни Клондайка. В прошлом году в это время мы были в «Вапити». Затем настала годовщина того дня, когда мы слушали волчий вой, такого чудесного дня! А в этом году он оказался од­ним из самых печальных в нашей жизни. В этот день мы потеряли Сили.