Священная война - Джек Хайт

— Но бароны высказались, ваша милость, — напомнил ему Джон.

— Ги будет королем Кипра. Остров принадлежит мне по праву завоевания. Мне не нужен совет, чтобы им распоряжаться.

Ги поклонился.

— Благодарю вас, ваша милость. Вы очень щедры.

Ричард кивнул и зашагал прочь со двора, оставив позади все еще кланявшегося Ги. Джон поспешил за королем.

— А что насчет Конрада? Вы поддержите его?

— Нет. Я ему не доверяю.

— Но вы дали слово не выступать против короля.

— Значит, мне придется найти другого короля, не так ли?

***

Апрель 1192 года. Рамла

Вжик! Вжик! Юсуф смотрел, как топоры вгрызаются в ствол старого дуба, разбрасывая щепки. Двое мамлюков наносили удары поочередно. Вжик, вжик! Вжик, вжик! Куча щепок на лесной подстилке неуклонно росла, пока наконец с треском, переросшим в громовой грохот, дерево не рухнуло. Едва перестали дрожать листья, как на него набросились люди, обрубая ветви и утаскивая древесину.

— Ветви пойдут на катапульты и осадные башни, — сказал Аз-Захир. Юсуф поручил ему строительство осадных орудий. Эта работа как нельзя лучше подходила его умному сыну. — Ствол станет тараном.

— Отлично, сын мой. Держи меня в курсе ваших успехов.

Юсуф понукнул коня. Он выехал из тени могучих, раскидистых дубов на поросшее травой поле, усеянное шатрами. Он передвинул свою армию на север, готовясь к атаке на Акру. Они расположились лагерем в двух милях от Кесарии. К югу от шатров висело облако пыли над двумя десятками воинов, игравших в поло. Юсуф удовлетворенно кивнул. Игры означали, что у людей хорошее настроение. После месяцев отступления перед Львиным Сердцем было приятно снова перейти в наступление.

Когда Юсуф приблизился к своему шатру, к нему подскакал Аль-Афдаль.

— Реджинальд Сидонский вернулся, малик!

— Отлично! Проводи его в мой шатер.

Юсуф вошел и налил себе стакан воды. Он как раз отпивал, когда внутрь шагнул Реджинальд. Юсуф встретил его с улыбкой.

— Добро пожаловать, друг! Ты быстро. — Улыбка сошла с его губ, когда он увидел мрачное выражение лица Реджинальда. — Что случилось? Конрад подписал договор?

— Нет, малик. Конрад мертв.

— Мертв?

— Хашишины, — сплюнул Реджинальд. — Конрад отправился ужинать с епископом Бове. На обратном пути к нему подошли двое мужчин в монашеских рясах. Один дал ему письмо, а другой ударил его ножом. Конраду удалось добежать до церкви, но они догнали его и убили там.

Юсуф недоверчиво покачал головой. И снова его планы рассыпались в прах.

— Ты знаешь, кто их послал?

— Оба хашишина погибли в бою, но я подозреваю Ричарда. Бароны назвали Конрада королем. Ричард не скрывал своего гнева по этому поводу. Смерть Конрада была для него очень удобна.

— Кто теперь будет королем?

— Кузен Ричарда, молодой Генрих Шампанский, был провозглашен королем народом Тира. Ходят слухи, что Ричард раздал деньги, чтобы они объявили его королем. Как бы то ни было, бароны согласились. Править будет Генрих. Он женится на сестре Балдуина, Изабелле, до конца месяца, хотя она и беременна ребенком Конрада.

Юсуф с отвращением поморщился.

— Неужели у него нет ни капли приличия?

— Люди и не на такое шли ради трона, хотя, как я понимаю, Генрих отказывается формально короноваться. Он объявил себя сеньором Иерусалима.

— Мудрый человек. В последнее время франкские короли недолго задерживаются в Святой земле.

Реджинальд согласно хмыкнул.

Юсуф приложил руку к сердцу и слегка поклонился.

— Спасибо, Реджинальд. Ты не обязан был приезжать, чтобы сообщить мне это.

— Хотел бы я привезти более радостные вести.

— Можешь остаться, если хочешь. Я найду тебе место при моем дворе.

— Нет, малик. Мое место в Тире, с моей семьей.

— Хорошо, но я настаиваю, чтобы ты остался на ночь. Завтра мои люди проводят тебя в путь.

— Ты слишком добр, малик. — Реджинальд поклонился, и стражники вывели его.

Оставшись один, Юсуф подошел к столу, на котором была разложена карта Палестины. Резные фигурки всадников — светлая сосна для его союзников и темная вишня для его врагов — обозначали позиции различных армий: основная часть людей Ричарда в Аскалоне; Гуго Бургундский в Акре вместе с генуэзскими и пизанскими силами; его собственные люди в Рамле; люди Конрада в Тире. Юсуф с гневом смахнул со стола фигурку, представлявшую людей Конрада, и заменил ее темной. Он услышал, как откинулся полог шатра, и обернулся, увидев вошедшего Аль-Афдаля.

— У тебя есть договор, отец? — нетерпеливо спросил он. — Мы пойдем на Акру?

— Договора не будет, сын мой. Завтра мы отступаем в Рамлу, чтобы снова защищать Иерусалим.

Глава 26

Июль 1192 года. Яффа

Ричард ударил кулаком по столу.

— Мы должны нанести новый удар!

Его заявление было встречено молчанием сеньоров, собравшихся за столом. Балиан нахмурился, а Гуго Бургундский неловко переступил, опираясь на свой костыль. Новый король, Генрих Шампанский, прикусил губу. Послы пизанцев и генуэзцев, казалось, внимательно изучали карту на столе. Джон отвел взгляд, посмотрев в окно. За крышами Яффы он заметил дюжину воинов, направлявшихся на север вдоль побережья. Они, без сомнения, шли в Акру, где сядут на корабль и отправятся домой.

— Ну? — потребовал ответа Ричард. — Вы все языки проглотили?

— Язык у меня на месте, — ответил Гуго. Французский командующий был красен. Лихорадка сожгла его живот, оставив его мучительно худым. Он так и не оправился полностью от стрелы, полученной в лодыжку при Арсуфе. После первой попытки взять Иерусалим лекари хотели ампутировать ему ногу, но он отказался. Началось заражение, и теперь, похоже, он рисковал потерять всю ногу, если не жизнь. — Боюсь, это ты потерял рассудок.

— Ты недолго сохранишь свой язык, если будешь так со мной говорить, — прорычал Ричард. — Я король…

— …Англии, — закончил Гуго. — А я француз. Я не стану слепо следовать за тобой и не стану бросать на ветер жизни моих людей. Мы уже дважды пытались взять Иерусалим, и дважды потерпели неудачу.

За столом прошел ропот согласия. Армия вернулась из Бейт-Нубы всего три дня назад. На этот раз их остановили не холод и сырость, а жара. Юсуф отравил или засыпал все колодцы в нескольких милях от Иерусалима. Ричард посылал людей за водой за Рамлу, но половина из них становилась жертвами мусульманских набегов. Те, кто возвращался, не могли принести достаточно воды и для людей, и для лошадей.