Женщина-рыцарь. Самые необычные истории Средневековья - Брезгам Галинакс

взять эту проклятую крепость; нам помощи ждать неоткуда, а к ним она обязательно прибудет. Поторопимся, господа!

– Сир, – сказали ему, – мы потеряли половину войска. Наши солдаты измучены, а боеприпасы на исходе. Разрешите армии отдохнуть немного.

– Нет, – ответил он. – Нельзя останавливаться, иначе мы потеряем всё! Город получит резервы, и нас погонят отсюда, как лисицу, забравшуюся в курятник. Всех, кто ещё способен воевать, – вперёд! Раздать все оставшиеся боеприпасы солдатам! Огня, больше огня!..

К концу пятого дня Кагор, наконец, пал: его защитники сложили оружие. Им нечего было стыдиться, они дрались до последней возможности. Просто их противник оказался сильнее, потому что он сражался за правое дело, и удача сопутствовала ему.

В окружении своих дворян Генрих объезжал городские улицы, на которых лежали трупы солдат и мирных жителей. Многие дома горели, от дыма першило в горле. Король приложил платок к носу и покачал головой:

– Бедные горожане! Худо им пришлось. Когда солдат гибнет в бою, это естественно, такова его доля – сражаться и погибать. В конце концов, смерть на поле битвы почётнее, чем на старческом одре от размягчения мозга и расслабления кишечника. Но мирные жители… Их убивают мимоходом, невзначай, и гибель их не вызывает уважения… Бедные горожане!..

Объехав город, Генрих остановился в цитадели, не тронутой разрушениями и пожарами, так как её защитники сдались сразу после падения основных городских укреплений. В доме коменданта для короля приготовили ужин и постель; пошатываясь от усталости, он направился туда, как вдруг из сторожки, стоявшей у стены, грохнул выстрел и пуля прожужжала в воздухе.

– Что за шутки?! – сердито воскликнул Генрих, а его дворяне приготовились к бою.

– В сторожке живёт полусумасшедший старик, – пояснил насмерть перепуганный комендант. – Раньше он был лихим солдатом, а когда состарился, стал никому не нужен. Из уважения к его былым заслугам я дал ему работу – следить за сараем, в котором хранится всякий хлам. Видимо, старик совсем спятил: он решил оборонять свою сторожку от вашего величества.

– Вот как? – сказал Генрих. – Хорошо, поговорим с ним на его языке. Эй, воин, в стрельбе из-за укрытия нет доблести! Выходи и сразись со мной в открытом поединке, если ты настоящий солдат!

Дверь сторожки открылась, и старый вояка появился на пороге. Ветеран был изрядно пьян и мог стоять только привалившись к дверному косяку, но лицо старого солдата выражало непреклонную решимость сражаться.

– Защищайтесь, сир! – прохрипел он.

Выставив старинную шпагу, старик бросился на короля, однако, не пробежав и трёх шагов, упал на землю.

Дворяне захохотали, а Генрих укоризненно заметил им:

– Полно, господа! Конь о четырёх ногах, и то спотыкается. Пропустите меня, я сражусь с этим доблестным сыном Марса.

Старик с большим трудом поднялся, причем, его панцирь от падения съехал набок, а шлем закрыл ему глаза; тем не менее, этот смелый воин бесстрашно пошёл в атаку. К его большей досаде, король легко отражал все выпады, а дворяне тем временем прыскали от смеха. Правда, лицо Генриха выражало тревогу и он говорил со всей серьезностью:

– Эге, любезный, да вы отлично фехтуете! Мне приходится туго. Боже мой, какой потрясающий выпад: всего одна сажень вправо, и вы пронзили бы мне бок!

– Сдавайтесь, сир, вам не устоять против меня! – выпалил старик, преодолевая одышку.

– Пожалуй, вы правы, сударь. Кончено, сдаюсь! Давно я не фехтовал с таким сильным противником, – король отступил на шаг назад и церемонно поклонился.

– То-то же, – пробормотал старый воин, тяжело опираясь на шпагу.

– Заключим мир. Вы как победитель вправе диктовать условия, – сказал Генрих.

– Не думайте, что попали на простака, ваше величество. Мои условия будут жёсткими.

– Слушаю вас.

– Значит, так… Моя должность и моя сторожка остаются за мною!

– Согласен.

– Кормежку пусть мне приносят с комендантского стола!

– Принято.

– И раз в год – новую одежду!

– Справедливо. Это всё?

– Пожалуй… Что же ещё?

– А вино?

– Проклятье! Чуть не забыл про самое главное! Конечно, вино! Я требую две бутылки красного в день, а по воскресеньям и по праздникам – три бутылки.

– Ваши условия тяжелы… – задумался Генрих. – Но, похоже, у меня нет выбора: я принимаю их. Как-никак, вы победитель!

– Вот именно. А уж я буду служить вам верой и правдой, ваше величество! Вам крупно повезло сегодня: во-первых, вы остались живы, а во-вторых, приобрели такого солдата, как я.

– В самую точку попали, милейший. Мне крупно повезло сегодня, – устало сказал Генрих и направился к дому коменданта.

Дела государственные

Оставив Париж на попечение Рони, Генрих объезжал страну. С тех пор как он стал править всей Францией, в Париже для него был построен великолепный дворец, но Генрих редко жил в нём. Хотя седина уже посеребрила бороду и голову короля, но он всё ездил и ездил по городам и селам, разбирал жалобы своих подданных, вершил суд и восстанавливал справедливость. Так же как прежде, он часто бывал с простыми людьми, ел и пил с ними, щедро оплачивая обед, – и за стаканом вина они рассказывали ему о своих горестях, которых пока ещё было больше, чем радостей.

Сейчас Генрих сидел за выскобленным деревянным столом в доме суконщика и ел чечевичную похлебку, в которую по своему обыкновению добавил красное вино.

– А что, кум, наверное, не каждый день твоя жена варит курицу на обед? – спросил он.

– Где уж там, ваше величество! Дай бог, в праздник побалуемся курятиной, а в простой день – никогда, да и по воскресеньям не часто, – с вздохом отвечал суконщик.

– А что так, кум? – наивно удивился Генрих.

Суконщик отвёл взгляд и закашлялся.

– Ты, никак, подавился? Выпей скорее винца, а то далеко ли до беды! – встревожился Генрих и налил хозяину полную кружку: – За твоё здоровье, кум!

– За ваше здоровье, ваше величество! – возразил суконщик и выпил кружку до дна.

– Налоги-то теперь, вроде, поменьше? – Генрих быстро взглянул на него.

– Налоги-то меньше, ваше величество, но по-прежнему дерут с нас три шкуры все, кому власть дана, – и попробуй возмутиться! – горячо сказал раскрасневшийся от вина суконщик.

– А жаловаться не пробовал?

– Жаловаться? Кому?! Не в обиду будь вам сказано, но ваши чиновники да судейские одним мирром мазаны! – осмелел суконщик.

– Ох, кум, верно говоришь! А скажи по совести: ваши чиновники из Городского Совета честнее моих?

– Ещё бы! Совет о городе печётся! – возмутился хозяин.

– Ой ли, кум? Свой-то карман, поди, каждому ближе. А по мне и пусть тот карман полнится, но чтобы и казна не запустела! Однако как одному за всем углядеть? Ты в своей мастерской без подмастерьев не управишься, а мне