Пыль. История современного мира в триллионе пылинок - Джей Оуэнс

У нас просто не хватит на них времени. Талые пруды на ледяном щите растут с каждым днем, приобретая ослепляющий и устрашающий синий цвет, пока вода не вытечет и не устремится вниз рекой, а не ручьем, в мулены – огромные водосточные колодцы ледников. По пути она выплавляет извилистые желоба на ледяной бесконечности. Эта жила жидкой воды предательски ползет на дно ледяного щита, чтобы растопить его снизу. От этого великие ледники ускоряются и быстрее движутся к морю.

* * *

Сколько льда потеряют Гренландия и Антарктика – один из величайших открытых вопросов века. А ответ на него сильно зависит от пыли.

Гренландский ледяной щит – на грани переломного момента, предупреждает недавнее исследование специалистов по моделированию системы Земли Никласа Бурса и Мартина Рипдала. Из-за таяния льда поверхность подвергается воздействию более теплого воздуха, а от этого таяние только ускоряется. Но это не значит, что все пропало, подчеркивают ученые. Да, повышение уровня моря на пару метров из-за таяния льда, скорее всего, неизбежно, но процесс займет сотни лет (Гренландский ледяной щит будет таять и вовсе тысячу). Ожидаемое повышение уровня моря к 2100 году – от 30 сантиметров до 1,1 метра, причем ледяные щиты будут в ответе максимум за 42 сантиметра [526]. Главным виновником станет не талая вода, а тепловое расширение: чем теплее вода, тем больше кинетической энергии у ее атомов – следовательно, они занимают больше места. Будущее дальше 2100 года не прогнозируется, но еще точно не все потеряно. Судьба ледяных щитов еще не решена. Чем быстрее предприятия, государства и крупные потребители во всем мире откажутся от ископаемого топлива и потребления углерода, вредного для климата, тем больше льда удастся сохранить. Возможно, состояние какого-нибудь небольшого щита стабилизируется, говорят Бурс и Рипдал, вот только никто из нас до этого не доживет.

Самый благоприятный прогноз – не такой уж радужный. При повышении уровня моря на пару метров неминуемо изменятся все береговые линии, а вместе с ними – контуры нашей цивилизации. Нижний Манхэттен и Майами затопит. Жителям островных государств в Тихом Океане вроде Кирибати придется либо массово переселиться в другую страну (например, Новую Зеландию), либо раствориться в глобальном многомиллионном потоке климатических беженцев. Между тем, огромные потоки пресной воды, высвободившиеся из-за таяния льда, потенциально могут нарушить циркуляцию теплых океанских течений, таких как Гольфстрим[527]. Морская вода на высоких широтах должна быть соленой. Как следствие, она плотная и опускается на глубину. Это приводит в действие так называемую «термохалинную циркуляцию», которая заставляет более теплые поверхностные течения течь из тропиков к атлантическому побережью Европы. Однако в эту систему ежегодно попадает 268 млрд тонн тающего льда. В 2019 году вообще было вдвое больше – это антирекорд [528].

Океанографы называют это явление «аномалией течения пресной воды в Гренландии» и измеряют его в кубических километрах. Передовые исследования направлены на то, чтобы понять, куда движется эта пресная вода и приведет ли она к фазовому сдвигу в атлантической циркуляции, который может положить конец 10-тысячелетней стабильности климата после Ледникового периода и стать предвестником странного и нестабильного мира. Сейчас Гольфстрим поддерживает умеренный климат на Британских островах, позволяя пальмам расти в Корнуолле, а фуксиям – цвести в Западном Корке. Все это может кануть в лету. Эта трансформация полярных регионов планеты не пройдет плавно. Нас ждут внезапные фазовые сдвиги. Создается впечатление, что результаты арктических исследований с каждым годом все хуже: быстрее движутся ледники, тает больше льда. Но вместе с тем все проще предсказывать изменения. В декабре 2021 года, когда я писала эту главу, Антарктида попала в заголовки мировых СМИ. Гляциолог Эрин Петтит предупреждала, что Восточный шельфовый ледник Туэйтса может окончательно рухнуть всего через пять лет. Шельфовый ледник служит плотиной, которая замедляет поток льда с суши. Проблема в том, что по нему, словно по лобовому стеклу автомобиля, расползаются трещины. Обрушившись, ледник Туэйтса, который уже добавил 4 % к росту глобального уровня моря, станет таять еще быстрее.

Позже в этой главе мы увидим, что пыль в глубинах ледяного щита может рассказать нам о позднем дриасе – эпохе, когда средняя температура в гренландской Арктике сдвинулась на целых 5 °C всего за 13 лет. Порочные круги набирают обороты, так что Гренландия – не какой-то далекий остров, который ни на что не влияет. Она способна оказать мощное воздействие на экологические системы Земли. Пыль – тоже, хоть ее и легко упустить из виду. Уже возникают огромные последствия. Это похоже на эффект бабочки[529]. Сложные системы и петли обратной связи приводят к нелинейному поведению. Они делают мир более опасным и непредсказуемым.

Пока что гренландский лед на месте. И он все еще гигантский. Но вот будущее у него тревожное, а потому жутко наблюдать за ним в настоящем.

* * *

Я мечтала попасть в Гренландию с 18 лет. По той же причине, что и в субарктическую Сибирь: она необъятная. Меня поражало, как люди могут жить в климате, который, казалось мне, проверяет границы человеческих возможностей. И вот наконец, в 2016 году, мне удалось там побывать – а компанию мне снова составил вечный искатель приключений Уэйн Чемблисс.

Пока я готовилась к поездке, в Гренландии происходили тревожные изменения. Месяц за месяцем фиксировались рекордные минимумы площади арктического льда. Весной поверхность ледяного щита начала таять на два месяца раньше обычного из-за аномально высоких температур. Одиннадцатого апреля температура в столице Нууке составила 16,6 °C – на 20 градусов выше среднего. И тогда я поняла, что нужно поскорее посетить Гренландию, пока еще вообще сохраняется такая возможность.

После трех дней перелетов, где каждый самолет был меньше предыдущего, мы с Уэйном прибыли в Илуллисат – второй по величине город Гренландии, где живут 4,5 тыс. человек и 4 тыс. ездовых собак. Был конец мая, температура воздуха держалась чуть выше нуля, а дни не кончались: на 69-й параллели северной широты, где мы находились, стояло арктическое лето. На следующий день мы направились к местному фьорду Илулиссат-Исфьорд.

Он находился примерно в миле[530] от города. Фьорд включен в Список объектов всемирного наследия ЮНЕСКО – правда, тогда на это указывал разве что дощатый настил над большим болотом. По нему можно было спуститься к берегу, где цветными точками на граните обозначалась своего рода пешеходная тропа. (А теперь там располагается элегантный, изогнутый минималистичный павильон, спроектированный датской архитектурной студией Dorte Mandrup, которая специализируется на «сложных объектах».) Мы миновали древнее поселение Сермермиут, а потом просто стояли на мысе и глядели.