Священная война - Джек Хайт

Эта похлебка, похоже, собиралась довершить начатое. Джон отодвинул миску и натянул свой тяжелый плащ. Снаружи воздух был таким холодным, что обжигал легкие. Его башмаки хрустели по снегу, и он оставлял за собой свежие следы, пересекая площадь. Мальчишки закончили свою забаву. Остался только один. Он украдкой уносил мертвого кота.

— Эй, ты! Что ты делаешь?

Мальчик замер. На вид ему было не больше десяти, с глазами-блюдцами и гладкими щеками, исцарапанными кошачьими когтями.

— Я… я собирался его похоронить, — пробормотал он.

— Благослови тебя Господь, сын мой. — Джон осенил себя крестным знамением и пошел к двери дома мельника. Он постучал.

Мельник Эдгар с жирными щеками встретил его с улыбкой.

— Джон! Входи, входи.

Джон повесил свой плащ у двери и сел у огня, трещавшего в очаге. Еда у мельника была не лучше, чем у Джона, но здесь, по крайней мере, было тепло. И жена Эдгара варила отменный эль.

— Дай-ка я принесу тебе выпить, — сказал мельник.

— Будь так добр.

— Не стоит благодарности. — Эдгар шагнул в соседнюю комнату, но продолжал говорить. — Я рад, что ты зашел, Джон. Моя жена уехала к сестре в Теркрофт. Мабиль беременна. — Эдгар перекрестился, вернувшись с кружкой в руке. — Зимнее дитя. Помоги ему Господь. — Он взял из огня раскаленную кочергу и опустил ее в эль, который вспенился и полился через край. Он протянул кружку Джону и опустился на стул рядом с ним.

Джон отхлебнул теплого напитка. Он был густым и сладким, с горьковатым послевкусием и ноткой пряностей. Джон поднял брови.

— Корица?

Эдгар усмехнулся.

— И немного меда с молотым плющом.

— Где, черт возьми, ты нашел корицу?

— У меня свои пути. — Улыбка Эдгара угасла. Он отпил из своей кружки. — Дитя Мабиль… если оно умрет рано, ты его окрестишь, Джон?

Джон кивнул. Крещение мертвых было обычным делом. Ни одна мать не хотела, чтобы ее дитя попало в ад, поэтому младенцев приносили к священникам, которые ждали признаков жизни — пота или движения, — а затем быстро крестили ребенка. После этого родители могли похоронить его с чистой совестью. Джон видел достаточно мертвецов, чтобы знать, что эти признаки жизни были совсем не тем, чем казались, но он был рад оказать то утешение, которое мог.

— Хорошо, хорошо. Это успокоит мою жену. — Эдгар сделал еще глоток. — Как тебе в поместье, отец?

— Холодно.

— Ха! Это точно. Дурак был тот, кто его строил. Я ему говорил, что от этих стеклянных окон никакого толку. — Эдгар взял кочергу и поворошил огонь, посылая искры вверх по дымоходу. — Ну да ладно, нет ничего, что не исправили бы огонь да теплый эль, а?

— Аминь. — Джон сделал большой глоток.

В дверь постучали, и она распахнулась, впустив вихрь снежинок. В дверях неуверенно стоял Цезарий, переминаясь с ноги на ногу.

— Не стой столбом, парень! — крикнул Эдгар. — Заходи.

— Что случилось, Цезарий? — спросил Джон, когда мальчик закрыл дверь.

— Твой… твой… — Взгляд Цезария упал на пол. Он облизнул губы и начал снова. — Твой брат вернулся, отец.

— Он в замке?

Мальчик кивнул.

— Спасибо за эль, Эдгар. — Джон снял свой тяжелый плащ с крюка у двери. — Цезарий, проследи, чтобы огонь в моей комнате не погас. Я хочу, чтобы он ревел, когда я вернусь.

На улице снег валил так густо, что уже засыпал следы Цезария. Джон побрел сквозь метель к усадьбе. Стражник у ворот кивнул ему.

— Он в зале, отец.

Джон застал Келина сгорбившимся на своем месте в конце стола. Перед ним стояла нетронутая миска с похлебкой. В руке он держал кружку с элем и сделал большой глоток, когда Джон вошел в зал. Прошлой весной Келин уехал во Францию, чтобы присоединиться к королю Генриху в битве против его сына, Ричарда. Он уезжал в солнечный весенний день и был в приподнятом настроении. Он ехал на великолепном каштановом дестриэ, и его кольчуга была вычищена до блеска, под стать его яркой улыбке. Теперь его доспехи были ржавыми и пробитыми на плече. По правой щеке тянулся гневный шрам.

— Брат! — позвал Келин. У него не хватало двух верхних передних зубов. Он сделал еще один глоток из кружки. — Садись. Ешь. У меня нет аппетита.

Джон сел рядом с ним и взглянул на похлебку.

— Я не голоден.

— Эля моему брату! — приказал Келин.

Мальчик-слуга подошел с кружкой. Джон с благодарностью принял теплый эль и сделал большой глоток.

— Что с тобой случилось, брат?

— Разве ты не слышал? Король умер.

— Новости доходят медленно. Мы слышали слухи.

— Это больше, чем слухи. В июне мы встретились для переговоров с Ричардом и королем Франции Филиппом. Они предложили возмутительные условия, которые Генрих отверг. Мы вернулись в Ле-Ман. — Келин покачал головой и сделал еще глоток. — Для переговоров было объявлено перемирие. Ричард напал до его окончания. Нас застали врасплох. Ричард ворвался в Ле-Ман и поджег его. Мы бежали, но Ричард и Филипп догнали нас у Баллана. Они разгромили нас. После этого Ричард заставил Генриха признать его своим наследником вместо Иоанна. Два дня спустя Генрих был мертв.

— От руки Ричарда?

— Генрих был стар, но он не умирал, пока Ричард не выгнал его из Ле-Мана в разгар бури. Генрих заболел и так и не оправился. Ричард, может, и не нанес ему удар, но будь уверен, он убил своего отца. — Келин осушил кружку и с грохотом поставил ее на стол. — Еще эля! — Мальчик-слуга поспешил с кружкой, расплескивая эль, когда ставил ее на стол.

— Значит, Ричард — король?

Келин кивнул.

— И тот еще ублюдок. Его люди зовут его Cœur-de-lion, Львиное Сердце. — Келин хмыкнул. — Но у этого человека нет сердца.

— Братья из аббатства Рош говорят, он человек набожный.

— Его единственная религия — кровь и сталь. Ричард принял крест, но не думай, что это ради Бога. Он использует свой поход как предлог, чтобы выжать досуха