Священная война - Джек Хайт

Его слова встретила тишина. Имад ад-Дин выглядел так, словно его вот-вот стошнит. Эль Маштуб и Гёкбори нахмурились. Они были старыми воинами, видевшими второй крестовый поход, и знали, что означают слова Юсуфа. Лицо Нумана было непроницаемо. Аль-Афдаль и аль-Азиз оба усмехнулись. Они были слишком молоды, чтобы понимать.

— Пусть идут христиане! — воскликнул аль-Афдаль. — Больше дров для адского пламени.

Старые воины сурово посмотрели на него, и его улыбка угасла.

— Франки будут превосходить нас числом на многие тысячи, — продолжил Юсуф. — Мы столько лет сражались, чтобы изгнать их с наших земель. Теперь мы сражаемся за само наше выживание. Аль-Азиз, ты отправишься на север и займешь перевалы, ведущие в Антиохию. Ты остановишь германцев прежде, чем они достигнут наших земель. — Юсуф говорил твердо, скрывая собственные сомнения. По правде говоря, у аль-Азиза было столько же шансов остановить огромное войско императора, сколько у мухи — остановить катящийся валун. — Иншаллах.

— Иншаллах, — пробормотали эмиры.

— Остальные ступайте и готовьте своих людей к походу. Завтра мы выступаем на Акру.

Юсуф вышел вслед за эмирами. Солнце село, и свет быстро угасал, лишая мир красок. Он пересек лагерь и направился к шатру Убады. Он отстранил стражников и вошел, застав племянника лежащим на спине, а на нем верхом сидела женщина. Юсуф узнал в ней франкскую рабыню, которую Убада взял при Хаттине. Она была полной и бледной, с волосами цвета пламени и большой грудью, что подпрыгивала при каждом толчке бедер Убады.

— Племянник! — рявкнул Юсуф.

Глаза Убады расширились. Он столкнул с себя девушку и, поднимаясь, закутался в халат.

— Оставь нас, Елена! — крикнул он. Голос его заплетался от выпитого.

Юсуф проводил девушку взглядом. Он повернулся к племяннику.

— Я был терпелив с тобой, Убада, но моему терпению пришел конец.

Убада уставился в устланный коврами пол шатра, отказываясь встретиться с Юсуфом взглядом. Он пошатнулся и схватился за шест шатра, чтобы не упасть.

— Посмотри на себя! Ты едва на ногах стоишь. Я жду от тебя большего. Ты один из моих важнейших военачальников. Ты мой племянник.

— И сын франка. — Убада поднял глаза, и Юсуф увидел в них боль. — Стоит ли удивляться, что я пью как неверный? — Он оттолкнул Юсуфа и вышел из шатра.

Юсуф последовал за ним и схватил племянника за руку.

— Важны твои поступки, Убада, а не твое происхождение.

— Поэтому ты мне и лгал? — прорычал Убада и стряхнул руку Юсуфа. — Ты стыдился правды. Стыдился меня! — Теперь он кричал. — Я — ничто, дядя! Я — сын пса!

— Ты неправ, — ровно ответил Юсуф. — Джон — честный человек, и он самый храбрый из всех, кого я знал. Он лучше, чем был Хальдун.

Племянник ударил его наотмашь, так что голова Юсуфа дернулась в сторону. За спиной Юсуф услышал шелест стали, выходящей из ножен, — это Сакр обнажил свой клинок.

Кровь отхлынула от лица Убады, но он не дрогнул, когда Юсуф встретил его взгляд.

— Ты знал! — прошипел Убада. — Ты должен был убить его, а вместо этого ничего не сделал!

— Я люблю тебя, племянник, иначе я отрубил бы тебе руку за то, что ты поднял ее на меня. Ненавидь меня, если хочешь, но исполняй свой долг. Это все, о чем я прошу.

— Слушаюсь, малик. — Голос Убады был каменно-холодным. Он зашагал прочь, и Юсуф смотрел, как он исчезает в темноте, прежде чем направиться к своему шатру. Он тяжело опустился на походный стул и наклонился вперед, обхватив голову руками. Его взгляд упал на письмо к Шамсе. Юсуф поднял его и поднес к лампе, пока оно не загорелось. Он бросил все еще тлеющий обрывок в свой медный ночной горшок и подошел к своему походному столу, чтобы начать новое письмо.

***

Октябрь 1189 года. Акра

Юсуф стоял у своего шатра на краю невысокого холма с плоской вершиной. День выдался ясным, и он видел могучие стены Акры в миле отсюда. За стенами город раскинулся на мысе, дугой уходившем в воды Средиземного моря. Сейчас море было цвета индиго, но когда солнце поднимется выше, оно станет ослепительно-бирюзовым. С воды подул порыв холодного ветра, принеся с собой терпкий запах океана.

Взгляд Юсуфа переместился с моря на врага. Осаждавшие франки сосредоточились к югу от города, вдоль берегов реки Белус, где та впадала в море. Чтобы защититься от армии Юсуфа, они возвели линию земляных валов, увенчанных копьями и защищенных рвами. Укрепления франков тянулись от их лагеря у реки до побережья к северу от города, отрезая Акру от материка. Еще одна линия укреплений, обращенная к городу, защищала лагерь от вылазок мусульманского гарнизона. Десятки разных знамен развевались в пространстве между валами. За месяц, прошедший с прибытия Юсуфа в Акру, к Ги присоединились две тысячи франков из-за моря. Здесь были датчане и фризы, французы и германцы, и два отряда итальянцев, все жаждавшие отомстить за падение Иерусалима. А со вчерашней ночи над лагерем развевался еще один новый флаг. Он был серебряным, с алой полосой наверху — герб Конрада Монферратского. Маркиз отбросил свои разногласия с Ги и прибыл из Тира с почти двумя тысячами воинов, сотня из которых были рыцарями. Хотя объединенные силы Юсуфа и гарнизона все еще превосходили их числом, христиане теперь превосходили его полевую армию. Селим из Египта не мог прибыть достаточно скоро.

— Малик, — сказал Сакр, появившись рядом с Юсуфом. — Твой конь готов.

— Хорошо. Поедешь со мной.

Юсуф взобрался в седло и начал спускаться с холма. Каждое утро и вечер он совершал объезд позиций. Этому его научил дядя. «Ты должен стать одним из своих воинов, прежде чем сможешь вести их за собой», — сказал Ширкух, прежде чем дать Юсуфу его первое командование. Юсуф никогда не забывал этих слов. Даже сейчас, будучи правителем Египта и Сирии, завоевателем Иерусалима, он знал, что силен лишь настолько, насколько сильны воины, сражающиеся за него. А эти воины будут сражаться яростнее за вождя, которого они могут видеть и слышать, чем за того, кто отсиживается в своем шатре.

Юсуф приказал своим войскам разбить шатры полумесяцем, повторяя вражеские линии. Он направился к левому флангу. По