Сказание о Юэ Фэе, славном воине Поднебесной - Цянь Цай

семью и снялся с лагеря.

Ли Жо-шуй охранял колесницы, в которых везли плененных императоров. У ворот Хэцзяня их встретил Чжан Шу-е.

– Зачем ты сюда явился, предатель? – не сдерживая гнева, выкрикнул Ли Жо-шуй.

– Неужели вы не понимаете?! – вскричал Чжан Шу-е. – Я покорился, чтобы спасти государя и отрезать врагам дорогу назад, когда их разгромят! Кто же мог знать, что Хуанхэ замерзнет, а Ли Гана и Цзун Цзэ разжалуют? Как унизили сунских императоров!.. Нет, больше не могу, пользы от меня никакой не будет! – вскричал он, выхватил меч и вонзил себе в грудь.

Узнав о гибели верного подданного, расстроились императоры.

– Вот что значит слушаться изменников!

Выполняя просьбу Ли Жо-шуя, Хамичи приказал воинам похоронить самоубийцу со всеми почестями, а сам продолжал путь.

Но Ли Жо-шуй всю дорогу донимал его вопросами:

– Сколько нам еще ехать?

– Уже немного. Господин Ли, прошу вас, когда приедем, будьте осторожны с нашим старым повелителем. У него крутой нрав, он не терпит, когда ему возражают.

– Мне до этого дела нет! Я еду на смерть! – отрезал Ли Жо-шуй.

Добрались до Хуанлунфу. Жители города высыпали из домов, чтобы поглядеть на пленных императоров.

У ворот дворца процессия остановилась, и Хамичи послал чиновника доложить старому правителю о своем прибытии.

– Пусть войдет, – приказал Агуда.

Хамичи вошел в зал, приветствовал повелителя, рассказал ему, как проходил поход на Срединную равнину, и под конец спросил:

– Государь, прикажете ввести сунских императоров, чтобы они выслушали вашу волю?

– А где сейчас мой четвертый сын? – спросил старый правитель.

– Хотя Срединное царство осталось без императоров, но войска в провинциях еще не покорились, и поэтому вашему сыну пришлось немного задержаться. Будущей весной он окончательно завоюет Сунскую империю, и вы сможете вступить на императорский трон.

Агуда приказал устроить пир в честь прибытия военного наставника и привести пленных.

Скоро Хуэй-цзун и Цинь-цзун предстали перед старым правителем, они приветствовали его, но на колени не опустились.

– Вы теперь мои пленники! – грозно сказал Агуда. – На колени! Вы погубили немало моих воинов и военачальников и теперь за это поплатитесь! Пусть раскалят пол в Серебряном зале! – крикнул он приближенным. – А на этих наденьте лохмотья, привесьте сзади по собачьему хвосту, на пояс – бубенцы, на голову напяльте колпаки. Руки свяжите за спиной и снимите с них туфли.

Вскоре земляной пол в Серебряном зале раскалился чуть не докрасна, и стражники втолкнули на него императоров. От невыносимой боли несчастные не могли стоять на месте и забегали по раскаленной земле. Зазвенели бубенцы. Агуда смотрел на них и смеялся.

Так расплачивались императоры за то, что доверялись предателям и изгоняли людей честных и верных!

Глумление над сынами Неба вызвало бурю гнева в груди Ли Жо-шуя. Он вбежал в зал и поднял обоих с раскаленного пола.

– Кто это? – с удивлением спросил Агуда у военного наставника.

– Сунский подданный Ли Жо-шуй, человек величайшей честности, – отвечал Хамичи. – Ваш четвертый сын очень им дорожит, велел мне хорошенько за ним следить, чтобы он чего не натворил и чтоб его не казнили. Проявите милость, государь! Если вы убьете Ли Жо-шуя, ваш сын потом спросит с меня!

– Хорошо, не буду его трогать, – смилостивился Агуда.

Между тем Ли Жо-шуй не унимался. Он подбежал к Агуде и, тыча в него пальцем, закричал:

– Варвар вонючий, ты не знаешь законов! Так опозорить сыновей Неба! Погоди, придут наши войска, сровняют с землей ваш Хуанлунфу и истребят вас всех до единого!

Ли Жо-шуй бранился все яростнее. Агуда наконец потерял терпение и позвал телохранителей.

– Отрежьте ему палец!

Телохранители тут же исполнили приказание. Но Ли Жо-шуй стал тыкать другим пальцем.

– Варвар! За кого ты меня принимаешь? Можешь резать мне все пальцы, все равно я буду тебя проклинать!

– Отрежьте второй палец! – приказал Агуда.

Так повторялось несколько раз, пока на левой руке Ли Жо-шуя не осталось ни одного пальца. Но он стал тыкать пальцем правой руки и все-таки продолжал браниться. Агуда потерял терпение и приказал отрезать пальцы и на второй руке.

Но Ли Жо-шуй не умолкал.

– Отрежьте ему язык! – распорядился Агуда.

Язык отрезали, изо рта текла кровь, а Ли Жо-шуй продолжал бегать и выкрикивать ругательства. Только теперь он не мог отчетливо выговаривать слова – изо рта его вырывались невнятные звуки.

– Потеха! – смеялись цзиньские сановники, попивая вино.

Но тут случилось нечто неожиданное – Ли Жо-шуй подскочил к Агуде, навалился на него и зубами вцепился в ухо. Сановники набросились на Ли Жо-шуя, пытаясь оттащить его прочь, и ухо старого правителя оторвалось. Подскочили вооруженные стражники и изрубили Ли Жо-шуя мечами.

Поистине:

Растерзан благородный муж.

Он пал, чжурчжэней обличая.

И ни конца, ни края нет

Великой скорби и печали!

Презрев высокие чины,

Он долг и веру не нарушил, —

Потомки будут свято чтить

Его возвышенную душу!

* * *

Пусть погиб высокой чести муж, —

До конца остался долгу верен,

Сколь постыдно поступили с ним

Эти полулюди-полузвери!

На звезде Цивэй[64] взлетел герой

И нашел на небесах забвенье,

Но его нетленный дух живет,

Вдохновляя сунов на сраженья.

* * *

Пока сановники выражали сочувствие Агуде, военный наставник приказал подобрать останки Ли Жо-шуя и тайно похоронить.

Когда лекарь смазал старому правителю рану целебной мазью, Агуда отдал повеление:

– Отправить Хуэй-цзуна и Цинь-цзуна в Угочэн и посадить в яму! Пусть не видят ничего, кроме клочка неба над головой!

Прошло двадцать дней. Огромная армия чжурчжэней возвратилась на родину, и Учжу предстал перед старым правителем:

– Государь, первый поход на Срединную равнину закончен успешно. Наше войско без труда сокрушало врагов!

Агуда рассказал сыну, как Ли Жо-шуй откусил ему ухо. Взволнованный Учжу просил у отца прощения.

Затем Агуда разослал чиновников во все концы своего государства собирать войска для второго похода на Срединную равнину. Но об этом речь пойдет ниже.

А сейчас расскажем о Цуй Сяо, который командовал войсками на заставе Яньмыньгуань в округе Дайчжоу и попал в плен к чжурчжэням. Он провел у них почти восемнадцать лет. В плену ему жилось сносно, так как он умел лечить коней, ладил с воинами и военачальниками чжурчжэней, и ему разрешали беспрепятственно ходить по их лагерям.

Когда Цуй Сяо узнал, что сунских императоров посадили в яму