Жонглёр - Андрей Борисович Батуханов

Человек, подготовивший и сотворивший англо-бурское противостояние, абсолютный злодей для одних и гений успеха для других, держащий в руках все нити интриг, мог с лёгкостью пушинки исчезнуть из этого мира в любой момент. Каждый следующий удар сердца мог стать последним. И не пуля врага или кинжал наёмника могли хладнокровно оборвать его земной путь, а собственное сердце. Тук-тук, тук-тук, провал, томительная пустота и снова тук-тук, тук-тук. Мерцательная аритмия и порок митрального клапана. Владелец алмазных копий, золотоносных шахт, ворочающий огромными финансовыми потоками, не мог за все свои деньги сделать так, чтобы после прекрасного тук-тук, снова были слышны звуки жизни, а не тишины, полной мрачной неопределённости. Смерть могла настичь его в момент следующего удара сердца, а могло пройти и двадцать, и тридцать лет. Но ограничений нет, чем больше, тем лучше! Но ему, роялисту до мозга костей, надо оставаться реалистом. Чет-нечет, орёл-решка. Но как это обычно бывает – болезненное тело обладало сильным умом, а тот – фантастической волей.

Выдавали его с головой – синюшные губы с их вечно танцующей робкой улыбкой и недетская одышка. Всю жизнь он помнил страх, охвативший его в кабинете, когда врач, стараясь не смотреть ни ему, ни матери в глаза, произнёс приговор – тяжелейший порок сердца. По дороге домой оба молчали. Мать уже оплакивала своего ещё живого сына, а он не знал, что делать: то ли плакать от жалости к себе, то ли в отместку уничтожить весь свет. Но слёзы – для слабого духа и сознания. А у Сесиля Джона Родса всё было иначе! Он решил, что надо стать владыкой мира. Тогда с кем надо он договорится! Тогда же понял то, что многие осознают на склоне дней – каждый день может стать последним! Мысль сверкнула в его маленьком мозгу и запустила фантастический по мощности и выносливости маховичок, который должен был вынести своего хозяина на вершину жизни.

Холодное полотенце потихоньку делало своё дело: птица затихла, сердце вернулось на своё привычное место и вновь забрезжил тонкий лучик надежды – не сегодня, или по крайне мере, не сейчас. Переведя дух, можно продолжить неспешно укладывать кирпичик за кирпичиком в гигантское здание великой империи, которое он затеял.

Его отец, Гертфордширский викарий, был степенным и зажиточным человеком. Он любил жизнь, и она прорывалась в нём за столом и в постели. Сытные завтраки, обильные обеды и нескромные ужины, пять братьев и столько же сестёр. Время едва оставалось на службу. Так что Сесиль прилежно ходил по утрам мимо дорогой частной школы на уроки к приходскому учителю наравне со всеми. Он собирался пробиться во «владыки мира» благодаря знаниям, которые можно приобрести в Оксфорде на факультете права. Тем более что одна из многочисленных тётушек в один из дней рождения неожиданно презентовала деньги на учёбу. Мечта уже была в кармане. Скоро можно будет начать править. Как же бедный мальчик ошибался!

Судьба, как хороший кузнец, который точными ударами молотка сбивает лишнюю окалину и придаёт клинку необходимую форму, жёстко ударила ещё раз. Тихо, но выверено точно. Ещё один безрадостный диагноз: туберкулёз. Оксфорд теперь не маячил даже на дальнем горизонте. Впору было снимать мерки и искать вечно пьяного деревенского плотника. Пусть он под навесом своей мастерской, между крупными глотками виски, состругает приличный гроб. Желательно красивый и без заноз. Последний путь всё-таки! Но маховичок крутился, жужжал и возражал.

«Семнадцать лет не возраст для покойника!» – настырно и упоительно пело его больное сердце. И выводило песню надежды точно, без перебоев и фальшивых нот. Необходимо срочно менять сырой климат Великобритании на что-то посуше и теплей. Отец, отвалившись от стола после очередного ужина, поскрёб подбородок и решил, что Южная Африка подойдёт в самый раз, тем более что там уже обосновался старший брат Сесиля, Герберт. Есть, где остановиться и на кого положиться. Хотя бы на первое время. Юноша осмотрится и приобщится к какому-нибудь делу. Вон, у брата небольшая ферма, где выращивает хлопок. По крайней мере, так следует из писем.

Деньги на учёбу потрачены на билет и тощую финансовую подушку, что называется, – «на первое время». Чемодан и собирать не пришлось: пара смен чистого белья, нехитрые гигиенические принадлежности, небольшой деревянный крест с Распятием, легко уместились в небольшом саквояже. Вот и всё, пожалуй. Да, и самое важное – томик Марка Аврелия, который не даст сойти с ума в душной и мрачной каюте третьего класса. Ни свитеров с шарфами, ни тёплых маминых носков в Африке не нужно.

– Послушай, Том, – еле слышно шепнул Родс.

– Слушаю, масса, – наклонился почти к губам чернокожий слуга с шапкой седых волос. Чёрное и белое – вечное сочетание в жизни Родса.

– Накрой чего-нибудь.

– Мясо или фрукты?

– Я уехал из Англии не для того, чтобы вечно есть холодную баранину, а ты опять меня мучаешь мясом…

– Я мигом, – улыбнулся старый Том. Хозяин в очередной раз шутит, значит, боль спадает и приступ утихает. И он, как мог, быстро засеменил на кухню, чтобы набрать свежих фруктов, сделать сок и наколоть лёд. Зря, что ли, куплен в Германии новый холодильник фон Линде? В такую жару холодный фруктовый сок с единственной каплей Шабли от Мэйсон Ла Рош со льдом лучше всего освежает. И сердце, и ум.

Никто никогда так и не узнал потаённые мысли семнадцатилетнего юноши, глядящего на то, как за кормой растворяются родные берега. Может быть, именно тогда синюшные губы прошептали клятву: что бы ни случилось, идти вперёд к намеченной цели. Цель оправдывает средства. Отказываться от своей детской мечты он не собирался. Он будет идти, а если понадобится, то и поплывёт, и поедет и даже поползёт. Умел бы летать – полетел бы! Пока есть силы, пока есть возможность. Не сможет идти, застынет в кресле, но лицом в её направлении, не сможет сидеть, ляжет головой в её сторону. Но не откажется от неё.

Через месяц морского путешествия в Дурбане сошёл уже другой человек. Бледный от морской качки и туберкулёза, но решительный, возможно, от близкого знакомства с Марком Аврелием или осознания скоротечности и сиюминутности жизни.

На маленьком пони в небольшой тележке он покатился за шестьсот миль в мало кому тогда известный населённый пункт Кимберли. Встреча с братом не была шумной