Интимная жизнь наших предков - Бьянка Питцорно

Василики, тоже взмокшая, но счастливая, пообещала Аде, что, как только будет выпущен альбом с записью концерта, она непременно переправит его в Италию.

А потом для двух итальянок настало время отъезда. Всего через пару дней они снова должны были сесть в самолет, чтобы лететь в Болонью. Но Ада решила, что не вернется в Италию без бузуки, и Йоргос, который знал в Навплионе один магазинчик музыкальных инструментов, предложил свозить ее туда и помочь в выборе. Правда, большого разнообразия не наблюдалось: инструменты больше напоминали расписные сувениры для туристов, годные только на то, чтобы висеть на стене в гостиной, а не чтобы играть на них. Даже у того, что в конце концов одобрил Йоргос, на деке красовалась сложная перламутровая инкрустация. Но звук был приличным, почти профессиональным.

– Эх, были бы мы в Афинах, нашли бы что-нибудь получше, – смущенно потупился музыкант. И когда дело дошло до оплаты, категорически запретил Аде доставать кошелек. – Будет моим тебе подарком, – заявил он так решительно, что переубеждать его она не стала.

Ада смутилась, не зная, чем отдариться.

– Как закончу, пришлю тебе свою работу о современных музыкальных произведениях, вдохновленных Орфеем. Черт, ты же не читаешь по-итальянски! Ну, будет еще автореферат на английском…

– Или твоя подруга Василики мне переведет. Не волнуйся, Ада, мне достаточно видеть, что ты увлеклась нашей народной музыкой. Знать, что где-то там, в Италии, ты время от времени будешь играть на моем бузуки, – уже прекрасный подарок.

Правда, гриф оказался слишком длинным, чтобы войти в чемодан, поэтому в самолете Аде пришлось отнести инструмент в кабину пилотов. Она решила, что в Болонье по примеру настоящих туристов непременно повесит его в гостиной: слишком уж красивый, чтобы пылиться в шкафу.

Но, судя по всему, время развешивать бузуки по стенам еще не пришло: скоро она уйдет из этого дома, так какой смысл дырявить обои лишним гвоздем?

Она отнесла инструмент в свой кабинет, положила на диван, достала из папки греческие заметки и, стараясь не думать ни о чем постороннем, приступила к заключительной главе своей работы о музыкальных произведениях разных времен, вдохновленных мифом об Орфее.

Документы на конкурс предстояло сдать в секретариат до 20 сентября, а уже неделей позже начнется осенняя экзаменационная сессия.

5

Шли дни, а Джулиано все не объявлялся. С другой стороны, на следующий после их возвращения день позвонила Дария, и Ада решила не скрывать от нее новости: она боялась, что, узнав о произошедшем от кого-нибудь постороннего, подруга может обидеться. Дария отреагировала яростно и возмущенно:

– Да как эта устрица посмела? Вот же трус! Почему не сказать правду в лицо? Надеюсь, ты ему это так не спустишь! Уродливый лицемер, лжец, двуличный слизняк, червь позорный! Он все еще работает в той конторе? Может, тебе дождаться его у дверей и морду расцарапать? Или хочешь, я съезжу?

Она так разошлась, что Ада даже перестала хохотать и бросилась защищать Джулиано:

– Пока мы не знаем, как обстоят дела, не стоит к нему лезть.

– «Пока мы не знаем…» И что, будешь сидеть там, ожидая, когда его величество соблаговолит тебе что-нибудь объяснить? Ты разве не хочешь знать, кого он себе завел? Наверняка шлюха какая-то, может, даже кто из общих знакомых. А весь город уже в курсе и смеется над тобой. Или тебе нравится в клубе рогоносцев?

– Брось, Дария! Мы разве не декларировали открытых отношений?

– Верно, он имеет право делать то, что хочет. Но никаких тайн! Я этим займусь. Как думаешь, сколько нужно времени, чтобы узнать, кто эта сука?

И хотя Ада призывала ее успокоиться, Дария начала расследование. Она расспросила всех общих знакомых, с помощью хитроумных уловок сделав вид, что знает, о ком идет речь, и ищет только подтверждения, но так ничего и не добилась. Близкие друзья знали, что Джулиано ушел из их с Адой дома и теперь ночует у старшего коллеги, одинокого вдовца, живущего в огромной квартире в двух шагах от конторы. Этот адвокат, редкий педант, после смерти жены ни разу не был замечен в женском обществе. Джулиано за весь год никто тоже не видел в компании женщин, если не считать Ады, так что если он на самом деле завел любовницу, то тщательно ее скрывал. Или, может, она просто жила в другом городе.

Дария предложила установить за ним слежку. Ада рассердилась:

– Да оставишь ты меня в покое или нет? Мне нужно успокоиться и сосредоточиться, чтобы поскорее закончить работу, а с твоими ежедневными отчетами я уже совсем запуталась. Плевать на то, к кому он ушел, – просто свалил, бросив меня, и все тут.

Дария зашла к ней, чтобы показать эскизы к новой trompe-l’œil: она хотела предложить ее клиенту, который как раз начал ремонт в прекрасной квартире с видом на бульвар.

– Это на третьем этаже. Из окон гостиной видны кроны деревьев, как будто вокруг дома разбит сад, и этот сад я хочу продолжить внутри, на длинной стене, куда выходят две двери.

Она призналась, что черпала вдохновение из фотографий паркового лабиринта, которые сделала в июне в замке Рокингем.

Вернувшись в Болонью, Ада и думать забыла о недавней поездке в Англию: при необходимости она в два счета избавлялась от неприятных воспоминаний. Но, взглянув на фотографии, она сразу вспомнила об Эстелле, ее разговоре по телефону с Лауреттой и кольце, которое нужно было отдать.

– Завтра же позвоню в Манчестер. Йодиче уже должны были вернуться, так что обязательно найду кого-нибудь, кто даст мне адрес.

Но тут она поняла, что кольца при ней нет. Она же оставила его в Доноре, хотя никак не могла вспомнить, куда именно положила! Было бы некрасиво пообещать отослать его, раз не можешь найти. К счастью, через неделю приедет Джиневра.

Ада позвонила ей и, описав кольцо, попросила поискать в ее комнате на вилле Гранде.

– Никаких других драгоценностей там нет, так что не ошибешься. Посмотри везде: в ящиках комода, в шкатулках, даже самых маленьких, в перламутровых вазочках, где я держу шпильки… Сомневаюсь, что просто оставила его на какой-нибудь полке, откуда оно могло упасть. Если честно, я уверена, что положила его внутрь… внутрь чего-то, что сейчас просто не приходит мне в голову.

Торжествующая Джиневра перезвонила ей буквально на следующий день:

– Тетя, я нашла! Оно лежало в выдвижном ящике прикроватного столика, в бархатной коробке. Я сразу же убрала его в чемодан.

– Смотри, чтобы оно не затерялось среди твоих вещей. Лучше переложи в сумочку вместе с деньгами и документами.

– Ладно. Тебе нужно что-нибудь еще?

– Если не слишком затруднит, мне бы хотелось баночку Армеллининого апельсинового джема и пару лимонов; сорви те, что под окном у дяди Тана, они самые ароматные. Только рви перед самым отъездом, будут посвежее.

6

Чтобы закончить работу, Ада почти каждый день работала в библиотеке, проверяя точность цитат, а после заходила на факультет, чтобы узнать, не установлены ли окончательно даты экзаменов.

Три дня спустя после звонка Джиневры она, засидевшись за книгами, как обычно, заскочила на факультет и обнаружила в своем ящике конверт с логотипом адвокатской конторы, где работал Джулиано. Увидев письмо, она вдруг почувствовала, что сердце застучало сильнее, а колени подогнулись – ей даже пришлось сесть. Она попросила бы еще стакан воды, но секретарша и так смотрела на нее с чрезмерным любопытством, а случай был явно неподходящим, чтобы привлекать лишнее внимание. Она взяла конверт и, не открывая, засунула между страницами рукописи. Потом добралась до своего кабинета на втором этаже, заперла дверь на ключ и, глубоко вздохнув, взяла со стола нож для бумаг.

Ада, прости мне эту долгую паузу. Поверь, для меня она столь же тяжела, как и для тебя. Нам нужно поговорить, так дальше продолжаться не может. Не хочешь сегодня со мной поужинать? Жду в девять в «Гроте св. Михаила». Если не сможешь прийти, позвони мне в контору. Но постарайся, пожалуйста. До вечера.

Джулиано

Аде ни на секунду не пришло в голову перенести