Священная война (ЛП) - Хайт Джек

Юсуф поднялся и поцеловал сына в обе щеки.

— Ас-саляму алейкум, аз-Захир.

— Ва-алейкум ас-салям, отец. Я принес дурные вести из Тира. К городу прибыли христианские воины из-за моря. Король Ги принял над ними командование. Он покинул город и идет на Акру с войском в три тысячи человек.

Юсуф нахмурился. Трех тысяч человек было недостаточно, чтобы взять Акру, гарнизон которой насчитывал более четырех тысяч мамлюков под командованием Каракуша. И все же он надеялся, что после Хаттина с Ги покончено.

— Когда я освободил его, король поклялся, что никогда больше не поднимет оружия против ислама.

— Я говорил с купцами, что были в лагере Ги. Они говорят, король Ги хотел отплыть во Францию, но его жена Сибилла воспротивилась. Это она его подстрекает.

— Сибилла не давала мне клятвы. Ги — давал. Этот человек — клятвопреступник, и он будет наказан по заслугам. Мы идем на Акру. Пусть мои эмиры соберутся здесь.

Аз-Захир не двигался.

— Это еще не все, отец. Купцы также говорили о новом крестовом походе.

Крестовый поход. Слово ударило Юсуфа под дых. Впервые за несколько месяцев в животе снова зажгло.

— Французский и английский короли собирают войска, — продолжал аз-Захир. — А германский император Барбаросса, говорят, уже в пути. Один из купцов видел, как его армия переправлялась через Дунай. Он сказал, что никогда не видел столько людей. Сказал, что войску нет числа, как звезд на небе.

Юсуф заставил себя сохранить невозмутимость.

— Иди. Приведи моих эмиров, — коротко сказал он. Но когда аз-Захир ушел, он прислонился к шесту шатра. Он устал от войны, так устал. А теперь она надвигалась снова. Бесчисленное войско. И это лишь одна из трех армий. Как ему одолеть стольких? Даже если он соберет всех мамлюков, бедуинов и туркоманов во всех своих царствах и опустошит казну, чтобы нанять наемников, он не сможет выставить армию больше тридцати тысяч человек. Юсуф глубоко вздохнул и выпрямился. Он должен быть сильным ради своих людей. Он налил себе чашу воды, чтобы погасить огонь в животе. Он пил, когда вошел Гёкбори, а за ним — Эль Маштуб, Нуман и Имад ад-Дин. Сыновья Юсуфа, аль-Афдаль, аль-Азиз и аз-Захир, вошли вместе. Убада не пришел.

— Король Ги идет на Акру, — сказал Юсуф своим эмирам. — Это ключ к Палестине. Он должен остаться в наших руках. Имад ад-Дин, ты пошлешь весть Сайф ад-Дину, чтобы он вел армию Египта на север. Когда наши силы объединятся, мы сотрем франков в порошок у стен Акры. Я намерен насадить голову Ги на пику.

— Люди Ги не представляют угрозы для Акры, — заметил Нуман. — Почему бы не подождать с походом, пока мы не возьмем Бофор?

— Потому что Ги нужно разбить как можно скорее. Христианский папа призвал к новому крестовому походу, более масштабному, чем все предыдущие. Франки идут тысячами.

Его слова встретила тишина. Имад ад-Дин выглядел так, словно его вот-вот стошнит. Эль Маштуб и Гёкбори нахмурились. Они были старыми воинами, видевшими второй крестовый поход, и знали, что означают слова Юсуфа. Лицо Нумана было непроницаемо. Аль-Афдаль и аль-Азиз оба усмехнулись. Они были слишком молоды, чтобы понимать.

— Пусть идут христиане! — воскликнул аль-Афдаль. — Больше дров для адского пламени.

Старые воины сурово посмотрели на него, и его улыбка угасла.

— Франки будут превосходить нас числом на многие тысячи, — продолжил Юсуф. — Мы столько лет сражались, чтобы изгнать их с наших земель. Теперь мы сражаемся за само наше выживание. Аль-Азиз, ты отправишься на север и займешь перевалы, ведущие в Антиохию. Ты остановишь германцев прежде, чем они достигнут наших земель. — Юсуф говорил твердо, скрывая собственные сомнения. По правде говоря, у аль-Азиза было столько же шансов остановить огромное войско императора, сколько у мухи — остановить катящийся валун. — Иншаллах.

— Иншаллах, — пробормотали эмиры.

— Остальные ступайте и готовьте своих людей к походу. Завтра мы выступаем на Акру.

Юсуф вышел вслед за эмирами. Солнце село, и свет быстро угасал, лишая мир красок. Он пересек лагерь и направился к шатру Убады. Он отстранил стражников и вошел, застав племянника лежащим на спине, а на нем верхом сидела женщина. Юсуф узнал в ней франкскую рабыню, которую Убада взял при Хаттине. Она была полной и бледной, с волосами цвета пламени и большой грудью, что подпрыгивала при каждом толчке бедер Убады.

— Племянник! — рявкнул Юсуф.

Глаза Убады расширились. Он столкнул с себя девушку и, поднимаясь, закутался в халат.

— Оставь нас, Елена! — крикнул он. Голос его заплетался от выпитого.

Юсуф проводил девушку взглядом. Он повернулся к племяннику.

— Я был терпелив с тобой, Убада, но моему терпению пришел конец.

Убада уставился в устланный коврами пол шатра, отказываясь встретиться с Юсуфом взглядом. Он пошатнулся и схватился за шест шатра, чтобы не упасть.

— Посмотри на себя! Ты едва на ногах стоишь. Я жду от тебя большего. Ты один из моих важнейших военачальников. Ты мой племянник.

— И сын франка. — Убада поднял глаза, и Юсуф увидел в них боль. — Стоит ли удивляться, что я пью как неверный? — Он оттолкнул Юсуфа и вышел из шатра.

Юсуф последовал за ним и схватил племянника за руку.

— Важны твои поступки, Убада, а не твое происхождение.

— Поэтому ты мне и лгал? — прорычал Убада и стряхнул руку Юсуфа. — Ты стыдился правды. Стыдился меня! — Теперь он кричал. — Я — ничто, дядя! Я — сын пса!

— Ты неправ, — ровно ответил Юсуф. — Джон — честный человек, и он самый храбрый из всех, кого я знал. Он лучше, чем был Хальдун.

Племянник ударил его наотмашь, так что голова Юсуфа дернулась в сторону. За спиной Юсуф услышал шелест стали, выходящей из ножен, — это Сакр обнажил свой клинок.

Кровь отхлынула от лица Убады, но он не дрогнул, когда Юсуф встретил его взгляд.

— Ты знал! — прошипел Убада. — Ты должен был убить его, а вместо этого ничего не сделал!

— Я люблю тебя, племянник, иначе я отрубил бы тебе руку за то, что ты поднял ее на меня. Ненавидь меня, если хочешь, но исполняй свой долг. Это все, о чем я прошу.

— Слушаюсь, малик. — Голос Убады был каменно-холодным. Он зашагал прочь, и Юсуф смотрел, как он исчезает в темноте, прежде чем направиться к своему шатру. Он тяжело опустился на походный стул и наклонился вперед, обхватив голову руками. Его взгляд упал на письмо к Шамсе. Юсуф поднял его и поднес к лампе, пока оно не загорелось. Он бросил все еще тлеющий обрывок в свой медный ночной горшок и подошел к своему походному столу, чтобы начать новое письмо.

***

Октябрь 1189 года. Акра

Юсуф стоял у своего шатра на краю невысокого холма с плоской вершиной. День выдался ясным, и он видел могучие стены Акры в миле отсюда. За стенами город раскинулся на мысе, дугой уходившем в воды Средиземного моря. Сейчас море было цвета индиго, но когда солнце поднимется выше, оно станет ослепительно-бирюзовым. С воды подул порыв холодного ветра, принеся с собой терпкий запах океана.

Взгляд Юсуфа переместился с моря на врага. Осаждавшие франки сосредоточились к югу от города, вдоль берегов реки Белус, где та впадала в море. Чтобы защититься от армии Юсуфа, они возвели линию земляных валов, увенчанных копьями и защищенных рвами. Укрепления франков тянулись от их лагеря у реки до побережья к северу от города, отрезая Акру от материка. Еще одна линия укреплений, обращенная к городу, защищала лагерь от вылазок мусульманского гарнизона. Десятки разных знамен развевались в пространстве между валами. За месяц, прошедший с прибытия Юсуфа в Акру, к Ги присоединились две тысячи франков из-за моря. Здесь были датчане и фризы, французы и германцы, и два отряда итальянцев, все жаждавшие отомстить за падение Иерусалима. А со вчерашней ночи над лагерем развевался еще один новый флаг. Он был серебряным, с алой полосой наверху — герб Конрада Монферратского. Маркиз отбросил свои разногласия с Ги и прибыл из Тира с почти двумя тысячами воинов, сотня из которых были рыцарями. Хотя объединенные силы Юсуфа и гарнизона все еще превосходили их числом, христиане теперь превосходили его полевую армию. Селим из Египта не мог прибыть достаточно скоро.