Священная война (ЛП) - Хайт Джек

Мужчина в кольчуге пятился. Кровь текла из его носа, окрашивая бороду в багровый цвет.

— Что ты за священник?

Джон небрежно оперся на посох.

— Из тех, что крестят кровью. Твоей.

Мужчина развернулся и бросился бежать. Разбойник, напавший на Джона сзади, все еще был без сознания, на его виске уже наливался уродливый синяк. Джон узнал в нем человека в плаще из таверны. Он забрал его кинжал, швырнул в лес, а затем повернулся к Уолтеру. Глаза огромного мужчины были широко раскрыты.

— Прошу! Прошу! — взмолился он. — Не убивай меня.

— Не двигайся. — Джон опустился на колени и вырвал кинжал из его плеча. Уолтер взвизгнул от боли. Джон осенил его крестным знамением. — Да спасет тебя Господь от твоих злых дел. — Он сунул кинжал за пояс и зашагал прочь.

Джон оставил лес позади и вышел на луг, где паслась одинокая корова с раздутым от молока выменем. За лугом лежал Тейтвик — два десятка деревянных длинных домов, сгрудившихся вокруг колодца. Снова пошел дождь, когда он достиг окраины деревни, где стоял внушительный каменный дом со стеклянными окнами. В детстве Джона его здесь не было. Должно быть, это и было поместье.

Мужчины и женщины выходили из своих домов и смотрели на Джона, пока он шел по единственной улице деревни. В основном это были крестьяне, укрывшиеся от дождя, но был и мельник в припорошенном мукой фартуке. И мужчины, и женщины были широколицы, с красными щеками и подозрительно прищуренными глазами. Джон не узнал никого из них, как и они его.

Он дошел до колодца и свернул направо между двумя домами. Прямо перед ним возвышался господский дом Тейтвика. Это было прямоугольное двухэтажное здание с узкими окнами и толстыми каменными стенами. От деревни его отделял ров, но подъемный мост был опущен. Переходя его, Джон увидел в воде жирных карпов. Он подошел к двери и забарабанил в нее кулаком. Ответа не было. Он забарабанил снова, и ему открыл человек в кольчуге.

— Если пришел попрошайничать, — прорычал стражник, — лучше убирайся.

У него была седая борода, скрывавшая отвислые щеки. Глаза его были яркие, зеленые, как весенние листья. Джон узнал эти глаза.

— Эдвин? Я пришел повидать твоего господина.

Стражник моргнул.

— А ты кто такой будешь?

— Его брат.

***

— Я бы велел тебя высечь, — сказал Келин.

Младший брат Джона не встал из-за стола, за которым сидел, когда Джон вошел в большой зал. Более того, Келин даже не оторвался от своей бараньей ноги. Когда Джон уезжал, его брату было тринадцать лет. Теперь это был мужчина, широкий в груди, с мясистым лицом и густой русой бородой. Он отпил вина и посмотрел на Джона поверх края чаши.

— Мой брат Иэн умер более сорока лет назад.

Иэн. Так его не называли уже много лет.

— Теперь меня зовут Джон. И я не умер. Я принял крест и отправился в Святую землю. Убедись сам. — Джон протянул свиток, который дал ему епископ Байё. Брат развернул его, а затем отложил в сторону.

— Я неграмотен.

— Здесь сказано, что я был архидиаконом Храма Гроба Господня и настоятелем аббатства на горе Сион. Я уступил эти посты епископу Байё.

Келин взял бумагу.

— Турстан! — позвал он стражника. — Пусть отец Хью изучит это. Я хочу знать, что там написано. — Келин откинулся на спинку стула и устремил на Джона свои светло-голубые глаза. — И почему ты вернулся после стольких лет?

— Иерусалим пал. В руках христиан остались только Тир, Антиохия и Триполи. Неужели ты не слышал?

— Мы много чего слышим из-за моря, и большая часть — ложь. — Келин сделал еще глоток, и его глаза сузились, когда он стал разглядывать Джона внимательнее. — У тебя глаза и челюсть Иэна. Ты мог бы быть им.

— Я и есть он, Келин. Я был там, когда ты уронил отцовский любимый разделочный нож в колодец, когда ты целовал Толстушку Салли у кузницы. Я играл с тобой в рыцарей в этом самом зале.

Келин отставил чашу. Он отодвинул стул и встал перед Джоном. Он сжал его плечи сильными руками и вгляделся в глаза. Затем обнял его.

— Клянусь Богом! Это ты! — Келин отступил, и когда он заговорил снова, в его голосе прорезались резкие нотки. — Зачем ты здесь, Иэн?

— Не бойся, брат. Я пришел не оспаривать твое право на Тейтвик. Я теперь священник.

— Как и хотел отец. — Келин улыбнулся и снова обнял его. — Добро пожаловать домой, брат. Садись. Управляющий, вина! — Худой молодой человек принес еще одну бутылку и чашу. Келин налил Джону. — Мы думали, ты мертв, Иэн. Ты ушел, не сказав ни слова.

— У меня была веская причина. Наш брат, Ранульф…

— Был куском дерьма. Никто здесь не забыл, что он сделал, тот мятеж, что он выдумал, чтобы снискать расположение графа Йоркского. Он лишил дюжину семей их земель. Отца повесили из-за его лжи. Никто не винил тебя за то, что ты сделал, Иэн. Я бы и сам убил Ранульфа, будь я постарше.

— Граф Уильям не был бы так снисходителен.

— Уильям давно мертв, и у нас новый король. Я сражался рядом с ним. Генрих — хороший человек.

— Рад это слышать. — Джон отпил вина. Оно отдавало горелым деревом и грибами, но он все же сглотнул. — Рад тебя видеть, брат. Когда я уезжал, ты был еще мальчишкой.

— А ты — безбородым юнцом. — Келин вздохнул, потянувшись на стуле, чтобы размять спину, что вызвало громкий хруст. — Мы постарели, брат.

— Как матушка?

— Упокоилась вот уже как пять лет.

Джон нахмурился.

— А Эйдвин?

— Наша сестра замужем, у нее шестеро детей. — Келин хлопнул по столу. — Дьявол! Едва могу поверить, что ты здесь. Я бы удивился не меньше, если бы сам Христос посетил мой стол. Какие у тебя планы, брат? Король собирает своих сеньоров во Франции. Пойдешь со мной на войну?

— С меня хватит крови и смерти. Я хочу лишь найти место, где смогу прожить свои дни как простой священник.

— Будет тебе такое место. У братьев из Аббатства Рош есть поместье в Тейтвике с хорошо обставленным домом для управляющего их землями. Он умер несколько недель назад, и ему еще не нашли замену. Настоятель мне должен. Я поговорю с ним за тебя.

— Благодарю тебя.

Келин усмехнулся и хлопнул Джона по плечу.

— Клянусь Богом, хорошо, что ты вернулся.

— Хорошо быть дома, брат.

Глава 14

Август 1189 года. Бофор

Скоро настанет день, когда я снова буду держать тебя в своих объятиях, Шамса. Мое завоевание почти завершено. Мои люди пронеслись через Антиохию, взяв Аль-Арку, Джабалу, Латакию, Сайхьюн, Бурзей, Саминику, Бакас-Шокр, Дарбсак и Баграс. На юге наконец пала великая крепость Керак.

Перо Юсуфа замерло над листом пергамента. Под конец защитники Керака были в таком отчаянии, что продавали своих женщин и детей осаждающим в обмен на еду. Но даже эта мера их не спасла. Когда крепость пала, их перебили до единого. Но Шамсе не нужно было знать этих жутких подробностей. Юсуф обмакнул перо в чернильницу и продолжил.

Теперь у наших врагов остались лишь города Тир, Антиохия и Триполи да несколько разрозненных крепостей. Моя армия стоит у замка, который франки называют Бофор, а мы знаем как Кальат-эш-Шакиф.

«Замок на высокой скале». Подходящее название. Шатер Юсуфа стоял в тени Бофора, что возвышался на краю утеса, на тысячу футов над равниной. Это была могучая цитадель, но ее внушительные известняковые стены не могли защитить ее защитников от голода.

Как только падет Бофор, следующими будут Триполи, затем Тир и Антиохия. И тогда я вернусь домой.

И когда он вернется, войн больше не будет. Юсуф будет строить, а не разрушать. Он возведет мечети и учебные заведения. Он обезопасит караванные пути, чтобы способствовать торговле. Он отстроит Иерусалим, превратив его в процветающий город. Юсуф в последний раз обмакнул перо.

И когда я вернусь, ничто не отлучит меня от тебя. Даю тебе слово, хабиби.

Юсуф перечитывал письмо, когда полог шатра откинулся и вошел аз-Захир. Смотреть на него было все равно что смотреть в зеркало, отражавшее его самого в молодости. У третьего сына Юсуфа была темная юношеская борода, худое лицо и узкие плечи. Его доспехи были покрыты пылью. Аз-Захир, похоже, только что вернулся из Тира, куда Юсуф послал его следить за христианами. Конрад Монферратский не пустил Ги в Тир, и в ответ король Иерусалима привел своих рыцарей и осадил город. Юсуф держался в стороне, радуясь, что его враги разрывают друг друга на части.