Холодные чары. Лед в истории человечества - Макс Леонард
Холодные чары. Лед в истории человечества читать книгу онлайн
Задолго до появления человека Земля была покрыта льдом. Заснеженные горные вершины, ледники и наши холодильники скрывают в себе одно из самых интересных состояний молекулы Н2О. Лед дарует и забирает жизнь, он используется во множестве сфер, и без него были бы немыслимы достижения науки. На страницах этой книги вы встретите Уинстона Черчилля, мамонтов, «ледяного человека» Этци и сэра Джона Франклина, об экспедиции которого Дэн Симмонс написал роман «Террор». Ледниковый период в Средние века, палеонтологические раскопки и разработка оружия во Вторую мировую войну – лед всегда был тихим героем человеческой истории.
«Лед был одним из важнейших мостов, соединяющих нас с миром природы… Он влиял на развитие человека еще в глубокой древности, сопровождал земледельцев и кочевников доисторической эпохи… Безо льда мы не смогли бы прокормить себя и лечить больных, как мы это сейчас делаем. Наука не развивалась бы по тем направлениям, по которым она развивается. Безо льда наши города, деревни, моря и океаны выглядели бы совершенно иначе, а многие шедевры, украшающие галереи и библиотеки, попросту не существовали бы» (Макс Леонард).
В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Не только растущая конкуренция усложняла жизнь Тюдору. Как только он доказал коммерческую ценность льда, доступ к озерным берегам стал ревниво охраняться землевладельцами, и к 1855 году более 12 компаний занимались вырезанием льда из озер Массачусетса, используя лошадей, различное оборудование, ледники и даже специально построенные «ледяные» железные дороги. Лед уже не был просто предметом добычи, а стал настоящей индустрией, за которой с нескрываемым удивлением наблюдал Генри Дэвид Торо.
В «Уолдене», великом размышлении Торо о себе и мире природы, лес вокруг его хижины предстает как место, занятое людьми: многие из окружающих лесов были вырублены, в том числе для строительства железнодорожных путей поблизости. Однако, несмотря на то, что он не жил в полной изоляции и его жизнь у воды не была чисто «естественной», Торо радовался, когда наступала зима и пруд покрывался льдом, оставляя ландшафт только для него самого, нескольких ондатр и сов.
Его мирное существование не продлилось долго. Сначала появляется рыбак, делающий свои лунки, а затем – сборщик льда, который «рубит и пилит лед на пруду, раскрывает над рыбами крышу и увозит их родную стихию, воздух, которым они дышат, перевязав его веревками, точно дрова»[108] [27].
И не один сборщик льда: зимой 1846–1847 годов на Уолденском пруду работало сто человек. Они говорят ему, что могут за день добывать тысячу тонн льда. Однако Торо, похоже, не возражает против их присутствия; здесь, скорее, самодостаточность янки встречается со старой доброй американской предприимчивостью. Торо наблюдает, как извлеченный лед складывают и накрывают для изоляции сеном и досками, как будто сборщики «строили фундамент обелиска, который должен был упереться в облака» [28]. Так деятельность людей становится трансцендентной, Торо узнает, что лед направляется в Индию, и его слова летят еще выше, когда он представляет, что «чистая вода Уолдена мешается со священной водой Ганга. Подгоняемая попутным ветром, она течет мимо мифических островов Атлантиды и Гесперид… согревается теплыми ветрами Индийского океана и течет дальше к берегам, которые Александр [Македонский] знал только по названиям» [29].
Реальность торговли льдом в Индию была одновременно гораздо более прозаичной и политически направленной. Для привилегированного класса англо-индийцев высококачественный американский лед – более твердый, прозрачный и медленно тающий, чем местный лед, – стал домашним удобством, охлаждающим горячие лбы и смягчающим палящий климат, который они считали невыносимым. Символ колониальной роскоши, он был частью имперской системы, почти недоступный обычным индийцам, но полностью зависящий от их труда. Лед, охлаждающий вечерний напиток на веранде, принесенный прислугой[109]? Как цивилизованно! Несправедливость ситуации была очевидна даже для некоторых самых ярых сторонников английского империализма, включая Джона Рёскина, который написал в 1884 году:
«Каждое восстание, каждая опасность, каждый ужас и каждое преступление, происходящее под действием или в результате паралича нашей индийской политики, прямо вытекает из нашего национального стремления жить за счет разграбления Индии и из вечной идеи, которая всегда присутствовала у английских молодых джентльменов и дам хорошего положения, <…> что они могут найти в Индии, как только ступят на ее землю, готовый бунгало с прекрасными вентиляторами, фарфором и шали, мороженое и шербет по требованию, 24 раба, сменяющих друг друга каждый час, чтобы обмахивать пункой (тип веера), и полк с красивой командой, чтобы «поддерживать порядок» снаружи и вокруг дома» [30].
Торговля льдом Тюдора в Индию, вероятно, достигла своего пика в конце 1850-х годов, и он умер богатым человеком в 1864 году[110]. Это была безумная мечта, и в первые годы ему везло благодаря ослаблению торговых правил и другим факторам, совершенно не зависящим от него. Но он и невероятно усердно работал, чтобы стимулировать спрос на свой товар там, где его раньше не было. Его родная страна, в частности, стала одержима, настолько одержима, что во второй половине XIX века Марк Твен заметил: «Единственная отличительная черта американского характера, которую я смог обнаружить, – это любовь к воде со льдом»[111].
Дело было не только в любви к «воде со льдом». Торговля Тюдора изменила способ, при помощи которого люди – сначала американцы – пили алкоголь. Американцы XIX века, безусловно, пили больше крепких напитков, чем европейцы, но до появления льда это обычно означало довольно скучное и теплое сочетание бренди или джина с сахаром или биттерами или пунш, который пили из больших чаш. В отдаленных районах за пределами городов предпочтительными напитками были простой виски или примитивный ром. К середине XIX века во многих городах США были хорошо налажены услуги по доставке льда в дома и компании; добавление льда в напитки приносило не только холод, но и текстуру, вкус и элемент зрелищности.
Когда стандартный полуметровый куб льда доставлялся в бар Нью-Йорка, его приходилось разрезать на удобные куски. Для этого требовались щипцы, совки, кирки, топоры и молотки. Хотели бы вы лед в кубиках, раздробленный или натертый? Конечно, все зависело от того, что вы пили. И как только у вас появлялся шейкер, лед помогал вам смешивать напиток. Лед стал началом все более сложной и напыщенной культуры пития, в которой люди уже не пили грог из больших чаш, а заказывали свои напитки – первоклассные шедевры, чья высокая крепость смягчалась сладкими сиропами и большим количеством льда, – индивидуально[112]. Будь это их изобретатели или нет, американцы сделали эти напитки популярными по всему миру: «американские» бары в Гаване, Лондоне, Париже и других крупных городах мира подавали «американские» напитки, обслуживая американских туристов, но также привлекая молодых и модных местных жителей. Коктейль стал символом поколения флэпперов и джаза, иронично, ведь в то время Америка переживала эпоху сухого закона.
Второй способ, благодаря которому лед изменил наши привычки в употреблении алкоголя, был связан с его использованием в пивоваренной промышленности. Пиво в стиле лагер и пильзнер варится с использованием метода «низового брожения», который требует низких, стабильных температур, поэтому традиционно пиво типа лагер варили только в холодное время года. С наличием большого количества льда пивовары могли варить лагер круглый год. К середине XIX века в США было много немецких иммигрантов и изобилие льда, поэтому неудивительно, что эти легкие способы в приготовлении пива стали преобладать. В Великобритании же пиво с «верхним брожением», которое можно было варить при более высоких температурах, оставалось нормой. В 1870-х годах
