Священная война - Джек Хайт

— А мы должны быть готовы выступить, как только они станут проходимы. Я не могу дать Имад ад-Дину время укрепиться в Алеппо. — Юсуф взял лист бумаги. Сосредоточенно нахмурившись, он начал составлять послание аль-Мукаддаму, своему наместнику в Дамаске.

Шамса мгновение смотрела на него.

— Ты не один, хабиби, — тихо сказала она. — Раздели свою ношу со мной.

— Нет. — Юсуф боялся, что она перестанет называть его любимым, если узнает обо всем, что он совершил. — Я — правитель, Шамса. Это не твоя ноша.

***

Февраль 1182 года. Каир

Юсуф с непроницаемым лицом ждал в приемном зале дворца. Азимат должна была прибыть с минуты на минуту, и, несмотря на внешнее спокойствие, Юсуф чувствовал, как по спине струится пот. Он облачился в царские одежды: одеяние из тяжелой золотой парчи, высокий белый тюрбан и усыпанный драгоценностями меч у пояса. Чуть позади стояли Селим и Шамса, а также его дети. Аль-Афдалю и его брату аль-Азизу было уже десять и девять лет — почти достаточно, чтобы получить в правление собственные земли. Оба ерзали, не в силах унять мальчишескую энергию. Аз-Захир, который был на два года младше аль-Азиза, стоял недвижно, точная копия отца. Младшие дети — Исхак, Масуд, Якуб и Дауд — стояли в стороне с кормилицами и шестью дочерьми Юсуфа. Юсуф заметил набухшую грудь своей старшей дочери, Халимы, рожденной от рабыни. Скоро ей придется подыскивать мужа.

Двери зала распахнулись, и Юсуф сощурился от яркого солнечного света. Из потока света выступила Азимат, сопровождаемая свитой из стражников и придворных. Они преклонили колени, а Азимат продолжила свой путь к Юсуфу. За те пять лет, что он ее не видел, она, казалось, сильно постарела. Кожа ее все еще была молочно-белой и гладкой, но щеки ввалились, а под глазами залегли темные круги. Ее длинные черные волосы были тронуты сединой.

— Жена, — приветствовал ее Юсуф.

— Муж. — Она поклонилась. Ее взгляд скользнул с него на Шамсу, а затем на детей. Она смахнула слезы. — Я хочу поговорить с тобой наедине.

— Конечно. Я провожу тебя в твои покои. Селим, позаботься, чтобы ее свиту разместили со всеми удобствами.

Они шли молча, пока Юсуф вел ее через весь дворец в гарем.

— Вот твои покои, — сказал Юсуф, когда они вошли в уютные комнаты, где полы были устланы толстыми коврами из козьей шерсти, а стены украшены шелками. Окна выходили во двор, благоухающий розами.

Азимат едва взглянула на свое новое жилище.

— Сойдет. — Она посмотрела ему в глаза. — Кажется, ты не рад меня видеть, муж.

— Зачем ты приехала? Могла бы остаться в Алеппо.

— Чтобы жить с убийцами моего сына? Он умер не своей смертью. Его отравили.

— Я знаю.

Ее глаза расширились.

— Ты знаешь? — Она схватила его за руку. — Кто это сделал? Скажи мне.

— Изз ад-Дин.

— Но он же двоюродный брат аль-Салиха.

— Он честолюбив. Теперь он правит из Мосула, а его брат сидит на троне Алеппо. После смерти аль-Салиха они — наследники царства Нур ад-Дина. Следующим их шагом будет Дамаск.

— Изз ад-Дин, — прошептала Азимат. — Я так и знала.

Силы, казалось, разом оставили ее, и она рухнула на груду подушек на полу. Мгновение она сидела, обхватив голову руками, затем встретилась взглядом с Юсуфом.

— Это я нашла его. Он был один в своих покоях, когда умер. Чаша с вином выпала у него из руки. Лицо его посинело, словно его задушили, но следов борьбы не было. Я должна была быть там. Я должна была его защитить.

Юсуф опустился рядом с ней на колени и взял ее ладони в свои.

— Ты сделала все, что могла.

— Нет. Есть еще одно, последнее, что я должна сделать для своего сына. Я должна принести ему отмщение. — Она вцепилась в его руки. — Если ты хоть когда-нибудь любил меня, Юсуф, отомсти за меня. Отомсти за нашего сына. Иди на Мосул. Убей тех, кто отнял у меня дитя. Убей этого ублюдка Изз ад-Дина.

Юсуф отвернулся, не в силах вынести ее горя. В животе у него жгло, а к горлу подкатила желчь.

— Те, кто убил аль-Салиха, понесут кару, — сказал он ей. — Даю тебе слово.

***

Ноябрь 1182 года. Мосул

Длинный участок внушительной стены Мосула, сложенной из песчаника, был объят пламенем, языки которого взметались от зубцов к грозящему дождем небу. Огонь был последним следом горящей нафты, которую защитники вылили на воинов Юсуфа, заставив его отменить приступ. Ветер доносил до Юсуфа смрад горящей плоти. Теперь же до него доносились издевательские выкрики защитников города, которые потешались над его воинами, пока те, хромая, брели обратно в лагерь, неся убитых и раненых. Вскоре к оскорблениям присоединились камни и прочие предметы, метаемые из катапульт. Юсуф сжал кулаки так крепко, что ногти впились в ладони.

Его войско прибыло неделю назад. Юсуф развернул отряды вокруг города и начал обстрел, но с приближением зимы у него не было времени на долгую осаду. Он надеялся, что демонстрация силы ускорит решение халифа в Багдаде. Юсуф отправил ему письмо с просьбой передать ему власть над Мосулом. После сегодняшнего дня он боялся ответа, который мог получить. Юсуф все еще смотрел, как его армия ковыляет обратно в лагерь, когда к нему подскакал Каракуш и спешился. Лицо его было забрызгано кровью, а часть кафтана обгорела. В мозолистых руках он бережно держал сапог.

— Потери? — спросил Юсуф.

— Сотня воинов, плюс-минус. Больше всего досталось людям Убады. Это на них попал огонь. — Каракуш покачал головой. — Это бесполезно, малик. У Изз ад-Дина слишком много воинов, чтобы мы могли взять город штурмом. Они дерутся как дьяволы. Взгляни на это. — Он протянул сапог.

Юсуф осторожно взял его. Сапог был набит гвоздями, некоторые из них торчали наружу. Все они были мокрыми от крови.

— Они швыряют их целыми ведрами из своих проклятых катапульт, — покачивая головой, объяснил Каракуш. — Этот угодил в лицо воину рядом со мной.

Юсуф мгновение изучал сапог, прежде чем отбросить его в сторону.

— Скоро они перестанут, иначе у них кончится вся обувь.

— Тут не до смеха. Боюсь и подумать, что они пришлют нам в следующий раз. — Каракуш почесал бороду. — Наши катапульты почти не оставили вмятин на их стенах,