Черная книга - Александр Григорьевич Домовец

— Нашли кому верить — газетам, — сказал я со вздохом. — Не был он японским шпионом. Немецким, французским, английским… ну, и так далее… тоже.

— Так может, он имел отношение к военно-техническим разработкам? И убийца искал в его доме… ну, скажем, какие-нибудь секретные чертежи?

— Дмитрий Петрович! Себряков был историком. Военно-технические разработки, надо же… Он и слов таких не знал.

Морохин демонстративно поднял руки.

— Сдаюсь. Не хотите говорить — не надо.

— Да отчего же не хочу? Скажу, скажу… Нельзя ли, кстати, попросить нам чаю?

Выглянув в коридор, Морохин кликнул дежурного и распорядился насчёт самовара.

— Появился я у вас, разумеется, неслучайно, — продолжал я, расстёгивая пиджак. (Жаркое нынче выдалось лето в Петербурге, сейчас бы на залив и плавать, плавать…) — Дело в том, что Себряков был не просто историком. Вы в курсе его научных интересов?

— Очень приблизительно. Не моя сфера.

— Надо вам знать, Дмитрий Петрович, что Себряков был крупнейшим в России биографом династии Романовых. И весьма талантливым к тому же. Дар историка-исследователя — с одной стороны. Блестящее перо — с другой. Я, кстати, читал его книги о Петре Великом, о Елизавете, о Екатерине. Чрезвычайно интересно. Такой, что ли, яркий коллективный портрет династии.

Тут дежурный принёс чай, и мы с Морохиным припали к стаканам, на короткое время прервавшись.

— Всё это любопытно, — сказал наконец Морохин, вытирая лоб, вспотевший после горячего питья. — Но что из этого следует?

— Видите ли, за многие годы династических исследований Себряков стал вхож в семью Романовых. В каком-то смысле сделался своим. Его допустили в святая святых — в царские архивы. Работая над книгами, встречался с великими князьями и даже как-то был удостоен аудиенции у государя-императора с выражением благодарности за труды. — Я многозначительно поднял палец. — Понятно, что смерть профессора в высших кругах восприняли весьма болезненно. Вплоть до высочайшего пожелания, чтобы расследование велось предельно тщательно и в кратчайшие сроки успешно завершилось. Для этого разрешено привлекать к следствию любые ведомства.

— И, значит, поэтому в полицейском управлении появился военный контрразведчик…

— Совершенно верно.

Морохин подошёл к окну и распахнул настежь. Жарко, жарко…

— Ну, кое-что прояснилось, — заметил, не оборачиваясь. — Но не до конца. — Обернулся и взглянул остро. — В нашей ситуации было бы логичнее привлечь жандармов.

— Коли понадобится, привлечём… Однако у моего ведомства есть свои возможности, которые, вполне вероятно, пригодятся именно сейчас.

— Например?

— Ну, например… Знаете ли вы, что за три недели до смерти Себряков ездил в Англию и провёл там пять дней?

— Гм… Впервые слышу.

В голосе прозвучала лёгкая досада. Похоже, самолюбив Дмитрий Петрович — хочет всё знать первым и не любит сторонних подсказок.

— Неудивительно, вы ведь занялись расследованием только-только, — успокоил я.

— Что он там делал?

— А вот это вопрос… Пока лишь известно, что никаких научных форумов с приглашением зарубежных учёных в Англии в то время не проходило. Стало быть, поездка была частная. С какой целью? С кем виделся, о чём беседовали? Всё это предстоит выяснить. Ведь вполне возможно, что его смерть каким-то боком связана с поездкой. Какие-то ниточки оттуда тянутся…

— Не исключено, — согласился Морохин.

— И тут ни ваше ведомство, ни жандармское управление не в помощь. Вы за границей просто-напросто не работаете. А мы работаем. Свои люди и так далее.

— Ну, это известно…

— Что касается лично меня, то я к вам направлен, поскольку располагаю определённым следственным опытом. У нас тоже есть своё следствие, хотя и специфическое. — Я перевёл дух и одним глотком допил остывший чай. Дружелюбно посмотрел на Морохина. — Ну что, Дмитрий Петрович, ответил я на ваши вопросы?

Морохин широко улыбнулся и протянул руку.

— Вполне, — заявил он. — Добро пожаловать в сыскную полицию!

Во всяком случае, первый допрос выдержан. И, кажется, успешно. Всё, что можно для начала сказать, сказано. А чего нельзя, о том умолчал. Хотя, скорее всего, по ходу расследования карты придётся вскрыть… Как пойдёт.

Морохин вдруг пристукнул кулаком по столу.

— Кажется, я знаю, кто убил Себрякова, — заявил он.

— Вот как? Ну, не томите.

— Социалисты-революционеры.

Пару секунд я обдумывал сказанное.

— С какой целью?

— Ну, вы же сами сказали, что профессор талантливо пропагандировал светлый образ Романовых. И тем самым косвенно поддерживал царскую власть, с которой эсеры борются не на жизнь, а на смерть. Вот они Себрякова-то и убрали. Так сказать, по идейным соображениям. Сходится, а?

Я был вынужден признать, что некая логика в рассуждениях Морохина есть.

— Заметьте, что в этом случае целенаправленный характер действий преступников вполне объясним, — увлечённо продолжал Морохин. — Пожива их не интересует, их цель — профессор.

— Постойте! — сказал я, поднимая руку. — Допустим, Себрякова убивают по идейным, так сказать, мотивам. Палец-то ему ломать зачем?

Морохин задумался.

— Да, — сказал с сожалением наконец. — Пытка в мою версию не вписывается. Насколько знаю, эсеры зверские методы не практикуют. Пришли убивать, так убивают.

— Кстати, а почему именно социалисты-революционеры, а не социал-демократы? Они ведь тоже с царизмом борются.

— Борются. Однако индивидуальный террор не практикуют. Забастовки, стачки, выпуск нелегальной литературы, митинги, экспроприации, наконец, — это да. — Пригладив густую русую шевелюру, Морохин самокритично добавил: — Выстрел мимо кассы. Думаем дальше.

— Думать — это хорошо, — оценил я. — Между прочим, план расследования у вас уже составлен?

А ведь действительно проницателен. И воображение хорошее, а следователю без воображения делать нечего. И может статься, что выстрел мимо кассы парадоксальным образом попадёт в «десятку». Посмотрим.

Судя по первому впечатлению, работать с Морохиным можно. С виду интеллигент интеллигентом: высокий лоб, мягкий задумчивый взгляд, тщательно подстриженные усы и бородка. Ещё бы пенсне на шнурочке — и вылитый Чехов Антон Павлович.

Но внешность обманчива. Человек, который изо дня в день ловит злодеев, уж точно не интеллигент. Если, конечно, под интеллигентом понимать вечно брюзжащего дармоеда, бесполезного и всем недовольного, бесконечно далёкого от народа, но вместе с тем искренне мнящего себя умом и совестью нации. Господи, сколько таких развелось! В университетах, в редакциях, в издательствах… И каждый что-то пишет, вещает, проповедует…

Дмитрий Морохин

Вроде бы теперь появление Ульянова объяснилось. На первый взгляд всё правильно, всё логично… однако чего-то он недоговаривает. Об