Домашний быт русских царей в XVI и XVII столетиях - Иван Егорович Забелин

Немецкие комидейные потехи даны были на Преображенском театре три раза во время мясоеда. В первый раз была «комидия как Олаферна царица царю голову отсекла», т. е. Юдифь – та самая, которую наши послы в 1635 г.[745] смотрели во дворце у польского короля; тешили великого государя иноземцы и на органах играли немцы да люди дворовые боярина Артамона Сергеевича Матвеева. С государем были в комидии бояре, окольничие, думные дворяне, думные дьяки, ближние люди все – и стольники, и стряпчие. А которых бояр, окольничих, думных дворян и ближних людей не было в походе, т. е. в Преображенском, и за ними были посланы нарочные с указом быть непременно в Преображенском, т. е. в театре.

Другая комедия была Есфирь: как Артаксеркс велел повесить Амана по царицыну челобитью и по Мардохеину наученью. В комедии с государем были царица, царевичи и царевны – все семейство, а также бояре, окольничие, думные дворяне, думные дьяки, ближние люди; стольники и всяких чинов люди. Тешили государя и публику немцы же да люди боярина Матвеева – и в органы играли, и на фиолях, и в страменты, и танцевали.

На заговенье, ноября 14-го, была снова потеха, а тешили великого государя иноземцы, немцы да люди боярина А. С. Матвеева, на органах, и на фиолях, и на страментах, и танцевали, и всякими потехами разными (тешили).

В зимний мясоед 1675 г. в четверг на Масленице, 11 февраля, была комедия, вероятно, в Кремле. Тешили великого государя те же действующие лица, иноземцы да люди боярина Матвеева, всякими разными играми; началась комедия в пятом часу ночи или в десятом по нашему счету, отошла комедия до света за три часа, следовательно, в пятом часу пополуночи, и продолжалась, стало быть, около семи часов. Весенний мясоед и все лето государь со всем домом прожил на Воробьевых горах; оттуда перешел в с. Коломенское и потом уже 9 ноября в Преображенское, где и жил по 15 декабря, изредка делая выезды в Москву. Быть может, между 9 и 14 ноября в окончание мясоеда и дана была какая-либо комедия по примеру предыдущего года.

Подтверждение этому находим у Лизека, который пишет следующее: «Чрез несколько дней после нашего отъезда (7 ноября, если принять русский стиль), немецкие комедианты имели представлять комедию, которая, как они уверяли, доставит большое удовольствие царю, если только в ней будет участвовать один из наших слуг. Это был балансер, заслуживший своими шутовскими и ловкими действиями всеобщее удивление, особенно русских, которые единогласно решили, что он чародей и морочит добрых людей бесовскою силою. В самом деле, над его фокусами нужно было призадуматься. Например, он перекрестит несколько раз ножи, и они сами собой поднимают венки и деньги. Как мы ни присматривались к его штукам, но никак не могли отгадать причины странных явлений. Немцы и некоторые из русских просили послов (цесарских) оставить его в Москве, пока он покажет свое искусство царю и царице, но желание их не было исполнено. По отъезде нашем слух дошел до царя, и он тотчас послал вслед за нами генерала Менезиуса, бывшего некогда послом в Вене и Риме, с переводчиком, чтобы воротить в Москву нашего слугу-фокусника. На третий день они догнали нас в почтовых санях и, объяснив желание царя, просили отпустить сказанного слугу и уверяли, что царь отдарит его щедро и тотчас отпустит назад. Послы предоставили ему на волю. Он воротился в Москву, в царских палатах два раза показывал свои фокусы и удивил царя и царицу. К нам он примкнул в Вистервице в Моравии, промотавши все, что подарил царь»[746].

В зимний мясоед 1676 г. царь заболел и 30 генваря скончался. Театральные представления должны были остановиться на долгое время… Вскоре и главный директор этого первого театра боярин Матвеев в том же году подвергся царской опале и, наконец, ссылке. Потеряв такую важную опору, немецкая труппа удалилась, вероятно, восвояси. Люди Матвеева также частию были разосланы по деревням или же поступили к новым помещикам. Таким образом, только что возникшая комедия упразднилась сама собою. Но если зрелища, в течение 4 лет утешавшие государя и двор, прекратились, то все-таки они не могли пройти без следа собственно для народа, по крайней мере для московского общества, в низменных его слоях, откуда по большой части выбирались актеры и статисты для царских комедий. Зрелища прекратились, но осталась мысль, что они позволительны, что в них нет особого греха, как учили люди Стоглава и Домостроя, ибо и сам великий государь со всем своим государским домом, со всею боярскою палатою и даже с людьми всякого чина свободно потешались комедиями, интермедиями и всякими подобными играми, и своим присутствием на этих играх как бы освящали их гражданство в ряду всех других неотреченных народных увеселений; оставалась, одним словом, мысль, что можно продолжать такие зрелища собственными средствами. С этого времени немецкая комедия свила, так сказать, гнездо в московском обществе. Таким гнездом были ее ученики, молодежь из мещанства и подьячества.

Как только, еще в 1672 г., магистр Яган Готфрид Грегори получил приказание поставить на Преображенской сцене книгу «Есфирь», то, без сомнения, тогда же и образовалась театральная школа. Ученики или актеры, как мы видели, набраны были из мещанских, а отчасти и из подьяческих детей; из мещанских Новомещанской слободы потому, что эта слобода была вновь населена большею частию выходцами из западного края, которые поэтому и на комедии смотрели другими глазами – более свободными, чем коренные москвичи, кровные дети старого Домостроя, т. е. окрепшей во всяких запрещениях древнерусской культуры. В коренных москвичах произошло бы от таких выборов великое мнение и смущение, а потом, пожалуй, и возмущение, ибо к тому все готовилось ввиду борьбы староверства с разными новинами. Должно быть, ученики набирались и во всякое время, смотря по тому, сколько новых актеров или статистов требовала поставляемая вновь пьеса. Впрочем, постоянное число их в первое время доходило, кажется, только до 30 чел. Положение этих маленьких актеров было вообще незавидно. Они сначала не получали за свое ученье даже кормовых денег. В 1673 г. один из них, подьячишка Васка Мешалкин с товарищами[747], подал государю челобитную, в которой объясняли: «Отослали нас (в июне с 16-го числа 1673 г.), холопей твоих, в Немецкую слободу, для научения комидейного делу к магистру к Ягану Готфрету, а корму нам ничего не учинено; и ныне мы, по вся дни ходя к нему магистру и учася у него, платьишком ободрались и сапожишками обносились, а пить-есть нечего, и помираем мы голодною смертию. Милосердый государь! Вели нам поденной корм учинить, чтоб, будучи у того комедийного дела, голодною смертию не умереть». По этой челобитной велено им выдать кормовые деньги с 16 июня, как они